После того, как их выпустили под расписку из ЛОМа, дело с машинами то заминалось, то вспыхивало с новой силой. То была недовольна воинская часть, куда шли машины, и кое кому из ее командования пришлось сунуть на лапу сверх уплаченного, то вдруг в Курске что-то загоношились… Словом, Витькиному папаше деликатно намекнули, что если он своего отпрыска не сплавит в армию — парня придется сажать. Далее прикрывать все его многочисленные дела и делишки нет никакой возможности. На дворе стояла эпоха застоя. Кстати, чем она была плоха, Шпала до сих пор не понимает. Никто и ничто не стояло, все тащили и обогащались, каждый в меру своих сил и возможностей. Это особенно важно громогласно заявить теперь, когда некоторые безответственные идеолухи рассказывают нам басни о том, что в эпоху вышеозначенную все так обленились, что даже кошки перестали ловить мышей и с тех пор разучились это делать по-настоящему. Именно тогда ведь наша партийно-хозяйственная верхушка смогла наворовать столько, что в состоянии оказалась объявить перестройку и причислить самою себя к лику демократов. В то бесшабашное для всего народа время уровень жизни человека вовсе не определялся его заработком. Уровень жизни определялся лишь умением крутиться. Одним из самых страшных было пожелание: «Чтоб ты жил на одну зарплату!» — потому что на зарплату никто в то время не жил. В выигрыше были все, в промоте только государство. Однако и оно не бедствовало, как ныне, не ходило по миру с протянутой рукой, а еще и кормило целую кучу друзей, начиная с красных кхмеров и кончая сицилийской мафией, которая без кремлевских паханов выглядела бы очень бледно.
Так вот, в ту, ныне кажущуюся уже сказочной, эпоху, призыв в армию еще считался избавлением от всех грехов молодости, исключая самые тяжкие: убийство, дела, связанные с иском и т. д. Даже изнасилование заминалось в таких случаях почти стопроцентно. На это последнее обстоятельство прошу обратить особое внимание, ибо оно подвигло нашего героя еще на одно замечательное деяние. Витьке, как уже понятно, выбирать было не из чего, поэтому он только спешил успеть провернуть напоследок кое какие свои особо важные дела и задумки.
Само собой понятно, что съездить в Ершово за чемоданом Витька не мог, для этого нужно было бы брать в милиции кучу разрешений и заполнять кучу казенных бумаг. Подписка о невыезде — что поделаешь! Он послал туда несколько телеграмм, каковые остались без ответа, тем дело и кончилось. Очевидно шмотки пропили веселые ребята из комнаты. Ну и на здоровье! Поминайте Шпалу за это добрым словом иногда! С завода, где он работал, Витьке тоже пришлось уйти, иначе его бы просто-напросто уволили по статье за многочисленные прогулы. Кстати, сейчас, на момент написания этих строк, он вновь работает на том же самом заводе в том же самом цехе тем же токарем. Но сейчас, по прошествии почти двадцати лет никто уже в цеху его прошлых подвигов там не помнит, а то уж в наше трудное безработное время вряд ли бы его туда взяли! Толчком к увольнению, конечно, послужило то, что из милиции затребовали на него характеристику и потом приходилось сдавать мастеру повестки. Поводов же для увольнения у администрации было более чем достаточно. Собственно работа имела для Шпалы не тот смысл, который она несла в себе для большинства честных советских граждан: