За счет чего Витька жил? Во-первых, профилакторий снимал много жизненных проблем, так что верной тройке друзей, обретенных им еше в учебном цехе, приходилось добывать себе только на выпивку и закуску. И то и другое по тем временам (особенно второе) было несравненно дешевле чем теперь. С утра без гроша в кармане отираешся у магазина, а к вечеру… к вечеру ни за что не угадаешь где, в каких апартаментах ты остановишься ночевать, совершенно пьяный и с полным карманом мелочи. И это не треп! Шпала несколько раз специально с утра загадывал, где окажется вечером — ни разу не сходилось. Во-вторых, натренированный многодневным опытом мозг четко фиксирует все мероприятия, обещающие хоть маленькую надежду на выпивку: дни рождения, проводы в армию, свадьбы, родительские дни на кладбище с утра, как компьютер выдает информацию по всему городу: где что будет. Пусть даже и кого провожают в армию не знаешь, и тебя там никто не знает (хотя такое случается значительно реже), познакомиться, втереться в компанию дело техники. «Ввяжемся, а там посмотрим!» — как говаривал знающий в таких делах толк Наполеон. А торжества в те времена были частые и хлебосольные! Никто гостей, на них приглашенных, заранее не считал, и в рот им во время еды, как нынче, не заглядывал. Вино, водка и самогон лились рекой, танцы длились до упаду и были, как и песни, делом всеобшим, а не только нанятого ансамбля.
Стратегия и тактика вырабатываются по ходу претворения намеченной программы в жизнь, сообразно обстоятельствам. Заранее предугадать здесь ничего нельзя, но стоит Шпале лишь взглянуть на происходящее своими глазами, и он уже знает, как себя повести, о чем говорить. Вот так Витька и жил, и дожил до того момента, пока все лимиты доверия и терпения иссякли. Имеются в виду, конечно, лимиты цехового начальства. Гулянок-то вон сколько, а цех один! И мастеру каждый раз соврать нужно что-то новое, свеженькое, оригинальное. Где столько фантазии набраться, чтобы на полгода хватило, Витька ведь не Шахерезада из «Тысячи и одной ночи!» Его предупреждали. Шпале ничего не нужно было повторять дважды, тем более трижды! Витька уволился по собственному желанию после бог знает какого предупреждения, когда чутье, которому Гроздев в таких делах доверял больше чем рассудку, подсказало ему: «Все! Больше тут ничего не сорвешь, струна натянута до предела!» Справедливости и правдивости повествования ради, следует упомянуть, что на Котлостроительном заводе приключилось со Шпалой еще одно замечательное приключение: его приняли в комсомол. Влез Витька туда, конечно, не по идейным соображениям, так как таковых у него, как у всякого нормального незакомплексованного человека просто не оказалось, а из спортивного удовольствия: «Неужели и меня примут? Вот будет концерт, если узнают, кого они вовлекли!» Хватали кандидатов из только что пришедших в цех «новобранцев» впопыхах, без всякого разбора. В первый же день прибежала откуда-то запыхавшаяся румяная освобожденный секретарь: «Ты еще не комсомолец? Готовься, будем принимать. У нас все комсомольцы, кому положено!»