Ольга действительно несколько раз куда-то выходила, то одна, то прихватив с собой того или другого из присутствующих. Постоянно о чем-то шепталась с ними… Словом, Витьке мнилась какая-то интрига, и он чувствовал себя неудобно. Пить Ольга ему под всяческими предлогами не разрешала, уходить тоже и все только и делали, что шушукались, а он среди них сидел, как дурак. Вдруг, ни с того ни с сего, Ольга спросила его при всех — неужели Витке мало ее общества? Шпала не нашелся что ответить, тем более, что никакого ее общества он на себе не ощущал. Ну и шуточки у нее! В конце концов, это уже сверх, когда тебя, как котенка, дразнят бумажным фантиком, да еще при публике. Он решительно раскланялся и пошел одеваться, но Ольга прыгнула на него сзади, как кошка, повалила и стала отнимать вещи. Затем вытолкала, якобы шутя, всех гостей с Гребнем впридачу вон из квартиры и начала дораздевать окончательно сбитого с толку Шпалу прямо на полу в коридоре уже по-настоящему. Впору было кричать: «Насилуют!», но Ольга так усердно его целовала при этом, что рот был все время у Витьки занят.
В конце концов отбросив свои шмотки — предмет распри, Витька решил не противиться неизбежному и принялся в свою очередь раздевать Ольгу. Она ему помогла, сорвав с себя остатки одежд так, что швы затрещали и, усевшись верхом на Шпалу, принялась его любить. Когда первый прилив прошел, Ольга утащила свою новую добычу к себе в спальню. Чикаться она с ним не стала: сама улеглась под низ а Витьку на этот раз водрузила на себя. Такой женщины Шпала действительно в своей жизни еще не знал. Она вошла в экстаз, как только построение было окончено. Не было в Ольге ни застенчивости, ни, тем более, нерешительности. Все, что от Шпалы требовалось — это его присутствие, остальное Ольга делала за него сама. Потом, как ни странно, не он, а она ласкала его, целуя и обихаживая каждый Витькин сустав, и, наконец, успокоилась, устроив свою голову на его груди.
Это было выше верха блаженства, ибо еще накануне Шпала не предполагал, что такое возможно! Ему казалось до сих пор, что ласкать — это крест мужчины! Его плата за позволение женщины обладать ею. Оказывается, обладание может предоставляться даром, да еще награждаться женскими ласками! Больше всего Ольге нравилось ласкать, кроме его мужской плоти, его руки. Она целовала, гладила их, прижимая к щеке, груди, животу, зажимала между ног… Это была полная противоположность той Ольге, которая только что публично издевалась над ним.
— Какой ты сильный, — шептала она, стремясь ввернуть себя в его объятия, — обними меня, возьми в руки, как берешь вещь, ну, крепче, еще крепче! Вот так. Я хочу сегодня быть для тебя вещью, делай со мной, что хочешь!