Витька наощупь уже обследовал всю Семенову и играл на Ларкиных ощущениях, как на инструменте, постоянно настраивая на нужный тон, нужную мелодию. Из этой схватки она не могла выйти победительницей, да, пожалуй, и вряд ли этого хотела! Слишком многое все больше и больше восставало против Ларисы самой внутри, это читалось по ее телу. Семенова дрожала уже постоянно, но не стеснялась этого, наоборот, при каждом его все более смелом, откровенном шаге, после волны дрожи, расслаблялась еще больше, становилась еще податливей. Ларка неосознанно, плотью шла ему навстречу, ум же безучастно, отрешенно наблюдал. Наверное, это и есть гипноз? Побродив везде, куда только можно было добраться руками, Шпала предложил:
— Пойдем вон в тот профилакторий, я знаю там отдельную комнату, которая сейчас пуста? — и Ларка пошла за ним без сомнений и колебаний.
Это был профилакторий министерства путей сообщения Икской ю.ж.д., одноименного с местностью названия Липки, где с некоторых пор по Витькиному примеру отдыхал Чава. Дальняя по коридору комната на втором этаже наверняка должна была быть пуста, в крайнем случае, Шпала бы выгнал оттуда на время обитателей. Они поднимались уже по лестнице, когда навстречу им, черт знает откуда, взялся именно директор именно этого профилактория. Это даже нельзя было назвать случайностью, это было злым роком! Директор появлялся в профилактории крайне редко и вот — на тебе! — возник именно сейчас на их пути! Причем, это был не просто директор, это был директор «не в духе!» Витька с Ларкой прошли было уже мимо него, когда бумажный тигр вдруг опомнился.
— Это кто такие, откуда, зачем, да как вы смеете!
Словом, они, несмотря на довольно складные россказни Шпалы о его причастности к депо были раскушены. Директор ругал обоих вслед самыми последними словами, причем, особенно налегал ни за что ни про что на Ларочку в смысле ее «моральных принципов». Витька мог бы дать ему в рог, но его многие здесь знали, рикошетом попало бы и в Чаву, потому он ограничился тем, что в ответ сочно отматерил директора и потащил Ларочку прочь. Риск — говорят — благородное дело! Шпала хотел получить как можно больше от своего владения Ларочкой и потерял все. Пожалуй, лучше бы он попробовал в лесу на лавке. Теперь же все его труды были зачеркнуты. Дремавший Ларкин рассудок взял верх над смятенными чувствами. Пробовать начать сначала было себе вреднее. Этот старый козел внушил ей настороженность, почти неприязнь к Витьке. Все же Шпала взял ее за талию, погладил, поцеловал, успокаивая, и они пошли, разговаривая о постороннем, как ни в чем не бывало. Ларка, казалось, сама подсказала выход (если б он знал, чему равна эта подсказка!), поняла, пошла навстречу. Она сказала: