— Пожалуй, нужно возвращаться уже домой, сколько времени? Я должна быть на истории, чтобы не записали. Устала, как будто кросс на лыжах бежала! Ты послезавтра приходи ко мне, ладно? Завтра я буду занята весь день: школа, потом художество… А послезавтра приходи, часика в два я буду дома. Родители будут на работе, — добавила Семенова как бы между прочим.
— А бабушка? — спросил он.
— Ее похоронили когда ты был в тюрьме.
— Жалко бабулю!
— Ах, — махнула рукой Ларка, — она так долго болела, что мы все давно с этим свыклись!
На остановке Ларочка лихо остановила частную легковушку: она попросила Витьку только стоять подальше до поры до времени и смотреть куда-нибудь в другую сторону. Когда же вслед за ней и Шпала сел в машину, улыбающийся шофер сразу потух и до города разговаривал сухо, нехотя. Ларочка же, наоборот, кокетничала с ним напропалую, видимо хотела позлить Витьку. Ох уж эти бабы! Ну разве поверишь что она девочка? Что это ОНА БЫЛА С НИМ В ЛЕСУ всего 5 минут назад? В городе «жених» и «невеста» еще некоторое время гуляли по улице, потом Ларка уже самолично, полностью взяв в руки инициативу, затащила Шпалу в подъезд, расцеловала его неумело, но горячо и вытолкала вон: «Иди!» На том она исчезла из Витькиной жизни навсегда. То, что Шпала сделал с Семеновой, было, пожалуй, самым худшим вариантом из всего, что можно было придумать, хуже, чем если бы он вообще не тронул ее, оставил при своей сложности, неприязни к мужчинам. Гроздев добровольно проделал всю черновую работу, оставив собирать плоды другим, раздразнил ее, разбудил, дал почувствовать сладость поцелуя, объятия, сладость остального нетрудно было предположить ей самой. Глупой щепетильной осторожности еще смогло хватить Ларке на то, чтобы не встретиться с Витькой еще раз, но уберечь от других соблазнов эта осторожность уже не могла. Пусть будет эта повесть предостережением и наукой другим: срывайте бутоны, пока они у вас в руках, и не ждите, пока бутоны эти распустятся полностью. Не требуйте сразу всего: и обладания, и вершины блаженства, иначе упустите и то, и другое! «Если женщина подарила тебе ключ от своего сердца — торопись, потому что завтра она сменит замок!» Где ты теперь, Ларка? Смеешься ли до сих пор, вспоминая, как ловко провела, облапошила «простофилю» или грустишь о несбывшемся? Хуже, конечно, если тебе просто плевать на все это. Стала художницей, как мечтала, или отдаешься за валюту иностранным морякам где-нибудь в порту, стала верной, любящей женой, счастливой матерью или имеешь денежных любовников при высоких должностях? Впрочем… худшее верней! «Хорошая женщина, как хорошая книга, всегда потерта, потрепана!» У тебя гораздо больше было шансов найти себя в разврате, нежели в искусстве и добродетели!