Уже в армии он узнал, что Ларка, несмотря на заверения, в тот же день все разъябедничала матери. Зачем она это сделала, ведь не мстила же? А если мстила, то за что? Не за то ли, что оказался слишком взыскательным к месту и не довел дело до конца? Из озорства, бахвальства, или по принципу: «Нету большей радости, чем делать людям гадости!»? Из затаенного желания все же взять реванш, пусть не женскими уловками, так с помощью правосудия? Хотела скрыть, списать свои более удачливые делишки на подходящую «меченую» кандидатуру? Вопросы без ответов. Возможно, спроси об этом Ларочку, она и сама не смогла бы ответить на это четко, вразумительно, или ответила бы что-нибудь вроде: «Потому что мне нужно было то, что ты хотел со мной сделать, но только… чтобы ты после этого сразу умер!» Вот если бы можно было так: сначала отдаться, насытиться, а потом в отместку за эту неслыханную дерзость загрызть, выпить кровь, сожрать мясо, а кости оставить шакалам на утеху! И кричать при этом: «Да здравствуют дискари, да здравствуют дискари!» Так, по преданию поступала царица Тамара, так поступали все царственные особы, связавшиеся с недостойными смердами — уничтожали отработанный материал: «Мавр сделал свое дело — мавр должен умереть!» А может быть, все проще и чище? Кто-то утром видел, как Шпала потащил Ларку в посадку, доложил матери, и Лариса не в силах была противостоять натиску — созналась? Мать написала Витьке в армию, что с ней говорила Ларочкина мать, сообщила, что хотели было посадить, но Шпала вовремя скрылся на службу, а на него уже лежало заявление в милиции и справка о побоях! Просила передать, чтобы он не писал Ларочке, все равно письма рвут, не читая, и впредь не подходил близко, иначе она за себя не ручается! Так что та неудача, может быть, и к лучшему? А может быть, наоборот, надо было не сопливиться и сделать как задумал раньше?
Все женщины пижонщицы, все женщины жеманщицы,
Все женщины предатели любви!
Их всех давно бы надо, согнать в большое стадо
И атомною бомбою стереть с лица земли!..
Панфиловец лезет со связкой гранат под крейсер «Аврора» — а у нас действительность еще кошмарней — Чава женится! Круговорот вещей в природе. У капитализма невероятно длинный конец. О том, как Витька ушел из военкомата в нарсуд в чужих туфлях. Сто грамм на брата от ветерана до призывника — традиции, след которых давно выветрился. Сверхнормативный расход тогда и нынче. Коммерция дело тонкое, а воровство — опасное!
А казенные конторские дела шли, тем временем, своим чередом: «Дела идут — контора пишет!» Правда, чтобы она писала, отцу пришлось похлопотать по линии военкомата. И здесь у него нашелся очередной знакомый! Витька получил наконец долгожданную повестку. Хронология нашего повествования немного нарушена (о чем я кстати предупреждал еще во вступлении), ибо события, связанные с повесткой, происходили до кражи Семеновой Ларочки, здесь же они описываются ниже с тем, чтобы читателю легче было представить сложившуюся накануне решающего события обстановку. Другим призывникам повестки прислали уже давно. В то время в поселке была традиция устраивать в клубе вечер по случаю ухода ребят в армию. На таких вечерах уже отслужившие и недавно вернувшиеся из армии парни или ветераны Великой Отечественной войны давали призывникам наставления о том, как служить, к чему стремиться и чего избегать в армейской жизни. Здесь впервые фронтовики вели себя с ребятами не как учителя, а как равные. Существовало неписаное правило: после официальной части общая выпивка. Небольшая, чисто символическая: по сто грамм на брата от ветерана до призывника, но для молодых, в смысле признания их равенства перед старшими, весьма важная.