Шпала с отчаянием смертника развернулся в прыжке и кинулся бежать неожиданными резкими зигзагами. Он ждал в спину свист молотка, ловил его, чтобы тут же присесть, но в спину раздался смех. И ожидавший свист кинулся на землю от смеха, кувыркнулся, содрав себе в кровь ладони. Встав, в три прыжка нырнул за вагон. Он был побежден, осрамлен и мало того, — осмеян безудержными широкими громовыми раскатами смеха. Питекантроп испускал воинствующий клич в спину недостойному самцу-сопернику. Очутившись в недосягаемости молотка Витька, воя от злости, присел и лихорадочно принялся искать увесистый булыжник. Стыд разрывал на части. Лучше бы ему сейчас умереть! Такого позора еще не знало его мужское самолюбие. Булыжник предъявил свои услуги в тот же миг. Посреди сравнительно мелкой щебенки, красавец, он был обронен всевышним вовсе не случайно, о чем говорили его исключительные размеры и сам просился в руки. Схватив этот дар небес, Шпала выглянул из-за вагона резко, нырком и тут же опрометью кинулся обратно. Уже скрывшись в укрытие, осмыслил увиденное и сообразил, плюсуя факты собственного ничтожества, что прятаться было вовсе незачем. Выглянул второй раз, медленнее, но с прежней фатальной трусливостью. Картина без изменений! Толстяк уже забыл о недавней схватке, как и о Витькином существовании на земле вообще, он вновь упивался сеансами в окне вагона. Тупое лицо исказила гримаса блаженства. Импульс всепоглощающей злости, посланный каждой клеточкой тела ударил Шпале в голову. Не размышляя, он с силой метнул камень. Как ни удивительно, камни, брошенные без всякого прицела и подготовки, но в великом бешенстве, доставшемся нам от воинственных пращуров, метко летят в цель! Так Великий Охотник каменного века вновь на мгновение воскрес в своем далеком потомке, чтобы еще раз поразить мамонта. Витька опомнился, когда булыжник уже расстался с его рукой. Не понять теперь нам на досуге, чего в том его крике было больше: страха, ненависти или предупреждения, но громила повиновался, обернулся на возглас и тут гранит опустился ему на голову.
Мертвец колышет жирным животом и продает арбузы. Лужа мутной парящей крови распространяет слащаво приторный запах, но не спешите лезть в нее моднячим туфлем! Лишь миг отделяет человека от кучи навоза, в которую он все равно рано или поздно превратится. А пыльный след протектора на спине отделяет его от правил внутреннего распорядка колонии. Забытый член толпы разрезает макушкой плотные слои атмосферы. Кровь превращается в кисель. Запах табака отбивает след. Клацанье зубов на помойке. План дальнейших действий