Вспомнилось, как год назад, вот так же, ища способ убить скуку, они шатались с Сашкой Чавиным по городу. Забрели к железнодорожному вокзалу. Здесь, среди толпы пьяных, стоящих кольцом и о чем то возбужденно кричащих парней, Чава усек, но до конца не идентифицировал знакомую рожу. Храбро протаранив частокол спин (в таких случаях действовать нужно раскованно и уверенно до наглости, либо не ввязываться вообще) он пересек мертвое пространство круга морской валкой походочкой (память о поступлении в мореходку) и фамильярно поздоровался с опознанным, за ним со всеми остальными по цепочке. Витька, естественно, следом. Круг стал на двоих человек шире. Разговор в толпе пьяных — священный огонь. Нить его не должна быть прервана, пламя погаснуть, иначе толпа покарает дерзкого! Непонятный, ПОЛУбулькающий, ПОЛУплачущий, ПОЛУгавкающий и почти бессмысленный базар — вещь «сама в себе», без правил и обязанностей. Начатый с первым стаканом и развивающийся по своим законам. он очень труден для понимания с конца: ни врубиться, ни догадаться! Нужно лишь чувствовать общую мелодию, где каждый инструмент гнет свою партию, и выть в тональность. Шпала напряженно внимал, повизгивая. (Неприлично ведь стоять и молчать!) Вдруг идиотский толчок в спину сбил гладь зарождающейся мелодии в омуте его души. так толкают перед дракой в круг, чтобы свалить и добивать ногами. Витька обернулся, предупреждая удар. Танцуя замысловатые петли, маячил перед ним в дым пьяный, забытый член толпы. Лицо тупое, каждый мимический мускул атрофирован. И пока Шпала соображал, как ему повести себя, умирающая марионетка, набрав скорость вновь врезалась тараном в толпу. На сей раз попало в Чаву, что-то уже рассказывающему о своей принадлежности к собранию присутствующих. Сашка был в роли, потому воспринял ситуацию однозначно: оттолкнул от себя помеху и продолжил речь. Гроздев для чего-то зорко следил за броуновским движением эквилибриста. Попрыгунчика повело, повело глубокой петлей. Казалось, спиной он под сорок пять градусов к плоскости асфальта. Но вопреки законам физики, какой-то чудной здравому человеку силой держался на плаву, не падал. Пятился, пятился, перенес наклон со спины на бок, с бока на грудь, лег на воздух, упал на курс и попер, попер тараном набирая скорость, макушкой разрезая плотные слои атмосферы. На сей раз маятник промахнулся мимо толпы.
Все наращивая скорость и угол наклона, он точно воткнулся под заднее колесо разворачивающегося, напрессованного людьми, как селедкой автобуса. Траектория была идеальной, трезвый человек вряд ли бы так точно рассчитал ее, так заострил в решающий момент. Лениво и мягко перескочил через упругое препятствие железный жук, промассажировав подставленную спину, подпрыгнул, как мячик, деловито урча и поплелся дальше. Пьяный был «цел», лишь пыльный след протектора, как печать, поперек спины. Ни крови ни дерганий. Он спал. А толпа продолжала гомонить. «Неужели все?» — подумал в тот миг Шпала. Так это оказывается легко и просто, и не страшно вовсе. Может, клоун сейчас встанет, почесывая спину и пойдет договаривать разговор? Так легко, ласкающе перешагнуло через него колесо! Но ведь вес? Ведь все раздавлено!?