и слышать не хотели ни о каком примирении… Но последний бронебойный довод убил их наповал. Шпала cказал:
— Хотите вы того, братцы-кролики, или нет, драка будет идти как обоюдная. В самом худшем для меня случае! Меня, конечно, посадят. Но посадят по крайней мере и одного из вас — того, кого я выберу и дам на него как на зачинщика показания. Может быть посадят и двоих-троих ваших… Как удастся постараться! Вы, все здесь сидящие, да и большинство из общаги — иногородние, либо колхозники из забитых деревень. Теперь усекайте: мы, все осужденные, пойдем одним и тем же этапом, на одну и ту же зону: на Валуйки — общак. Икские там держат верх. Меня, слава Богу, в Икске знают. Значит кое-кто и на Валуйках знает — вместе в камере по малолетке еще сидели. Мы с вами еще будем сидеть на тюрьме, а туда уже дойдет весть, будут ждать, встречать. Сколько мне дадут: три или пять лет, я их отсижу. И отсижу неплохо! Любой же, кто попадет туда из вас, хоть на год, хоть на день, самое лучшее — окажется пидорасом. Будет спать под нарами и ежедневно отсасывать и огребаться звиздюлями. В худшем случае, ему отобьют все здоровье. Он и до освобождения не доживет!
И будет плакать мать стару-у-ушка
Слезу смахнет рукой отец
И дорога-а-ая не узна-ает
Каков танкиста был конец! —
Машиниста конец!
Шпала конечно блефовал — кто знает, как оно там получится. Кто сейчас верх держит, кто из его врагов там, а кто из друзей? Но им-то почем знать всю эту механику? Они глотают то, что Витька им сейчас жует. И сам бы он, не окунись в этот омут, так же глотал бы! К тому же сказанное действительно имело под собой некоторое основание: кому легче на зоне прокрутиться: ему — местному, известному в городе, знающему механику тюрьмы, или им — лохам? Вопрос был исчерпан. Никому перспектива оказаться со Шпалой на тюрьме и на Валуйках не улыбалась. Индюки как по мановению волшебной палочки превратились в символ мира — голубей с веточками оливкового дерева в клювах. Все дружно под его диктовку взялись писать встречные заявления: что претензий к Шпале не имеют. Кто начал и с кем между собой дрались не помнят. Он аналогичное заявление написал так же.
Витька предупредил их, чтобы требовали зарегистрировать свои заявы. Иначе менты могут с ними в туалет сходить! И довольный оборотом дел отчалил в сопровождении Чавы — верного оруженосца! Который, услышав «мудрые речи» друга преисполнил морду достоинством и больше уже не считал всех остальных своими. У дома Шпалу ждал личный воронок, а в квартире теплая компания «красных шапочек».