— В чем дело, Вить? — крикнул Потап.
— Разговор вот с ним есть. — Шпала кивнул на встающего с земли Хорька. — Должок за тюрьму.
— А-а. Ну то ваши дела, сами разбирайтесь. А этих, — он кивнул на подмогу, — мы не пустим, не боись!
Схватив шакала за шкирку, Витька поволок его за сарай. Тот, в свою очередь, упирался всеми четырьмя костями, крича при этом грозно:
— Подожди, сейчас я встану!
За углом Шпала отпустил животное и приготовился отражать обещанную атаку.
— Ну давай, ты ведь уже встал!
Хорек сжал кулаки:
— Я тебя сразу узнал! Зачем ты хочешь устраивать здесь разборки? Тут все мои ребята, они меня уважают. Нам вместе служить два года, давай тихо разберемся!
— Ага, вон ты теперь, петух, как заговорил! «Давай» в Москве членом подавился!
Хорь предусмотрительно нагнулся и удар пришелся ему в ухо. Хычник упал, встал, держась руками то за голову, то за забор, то выставляя их для защиты.
— На фуя, не порти мне портрет, я ж могу ребят позвать!
— Да… ложил я на твоих ребят, на всех разом и на каждого в отдельности! — заорал Витька.
— Ну тихо, не шуми, давай по-хорошему договоримся, чего ты хочешь?
— Как чего? Набить тебе ебало и ввалить за щеку!
Ответчик весь сжался в комок, запищал плаксивым голоском:
— Ну на фуя ты Шпала, ну не надо, я же не виноват, у меня тогда не было выбора. Если бы я против тебя не подписался, меня бы Козырь опустил. Что я один, что ли? Вся хата!
— И все вы пидорасы! Козырю жопу лизали, чтобы он вас не отгреб.
— Ему потом на зоне дали по башке за беспредел, опустить хотели — Цыган заступился!
— А ты-то тут причем? Ты что ль предъявлял?
— Ну и я рассказал, когда спросили, как в камере было.
— Да ты — шлюха что угодно скажешь. В камере Козырю шестерил, на зоне ему предъявили, сам же своего хозяина и продал.
— Ну ты же знаешь — поддержки у меня на тюрьме никакой не было! Подельника опустили, он фуганул. Нужно было как-то приспосабливаться, чтобы и мне за него не предъявили.
— Че ты, сука, переводники ляпаешь! Какой спрос с тебя за подельника? Ты сам за себя отвечать должен! Ты же керосинчику в огонь плескал, когда я с Козырем поцапался. Ты ему нозил: «Слабо!» «Слабо вам в домино сбацать»; «слабо в коробочку»; «Слабо Шпалу на воду обыграть»… Когда хата была за меня — ты молчал. Когда против — делал все чтобы настроить еще больше!»
— Сам знаешь, в любой хате есть крайний. В нашей без поддержки были я и ты. Ну, Чечет еще… Его хотели крайняком пустить. Он на взросляке-подельнике выехал, на его авторитете. К Козырю и Мерзе подшестерился. Значит, крайним должен был стать кто-то из нас.