— Вы посчитайте кто-нибудь, сколько там! — скомандовал Витька, комкая рюкзак и прикидывая, куда его спрятать под одежду. Наконец он обернулся вещмешком как знаменем и схватив предложенным ремнем, застегнул сверху фуфайку. Точно в бронежилете!
— Сто сорок рублей! — подытожил считавший.
— О, мужики, это я столько не доволоку. Сколько ж бутылок выходит? Сто сорок поделить на три шестьдесят две…
— Десять бутылок — тридцать шесть двадцать. Тридцать бутылок — сто восемь с копейками, пусть сто десять. И на тридцатку еще восемь; тридцать восемь бутылок!
— Слышь, пацаны, а может давай вдвоем как-нибудь вырвемся? Ну кинем ему четвертак…
— Да на… он нужен, что ты один не дотянешь?
— Вдвоем как-то сподручней!
— Иди, не ссы!
— Ну ладно! Стучите в дверь, — дал себя уговорить Витька.
Как он и предполагал, компания подобралась из тех, что любят загребать жар чужими руками. Каждый желает быть чистеньким: в отпуск домой съездить, лычки на погоны одеть, чтобы служба легче покатила… Но всякий же хочет и выпить до капли, сколько прольется в его глотку! Возникает некое противоречие. И вот шобла превращается в толпу бизнесменов, каждый из которых ищет дурнее себя. В этом весь бизнес! Шпала им предложил услуги, и все свято уверовали, что наконец-то нашли самого дурного. Никому в голову не пришло, что и Витька, в свою очередь, может прокрутить им всем член в ноздре. А ведь бизнес — есть бизнес! Сержанту, которого Шпала, может быть, в первый раз в жизни видел, он сунул червонец и скорчив рожу спросил, где здесь туалет. Серый, снисходительно улыбнувшись, показал за здание. Витька обошел вокзал и увидел невдалеке строение, которое трудно с чем-либо спутать. Еще ближе, из прямоугольной гранитной глыбы, фонтаном била струя питьевой воды. Напившись вдоволь и умывшись уж заодно, Шпала проследовал в туалет. Потрудившись над очком минут десять и выдавив из себя, наверное, последние остатки домашней пищи, встал, упаковался и вышел наружу. Здесь беглец обнаружил, что никто за ним не наблюдает. По перрону одиноко слонялись две три фигуры в военном, смотря, впрочем, больше себе под ноги, чем вокруг. Витька завернул за сортир и дал деру. Строения, попадавшиеся на пути, принадлежали железнодорожному хозяйству. Они были довольно запутанных конфигураций, сплетались в целые лабиринты.
Отбежав метров сто и убедившись, что погони за ним нет, Шпала отдышался, пошел спокойно: «Как, черт возьми, доводит эта пьянка! Сто метров трусцой и уже запыхался. Нет ребята — пить вредно!» (Жить тоже, но Витька пока этого не знает!) Голову начинало печь приветливое южное солнышко. Фуфайка в этих краях вещь лишняя. Ха, да ведь он в Крыму! Первый раз в жизни! За все его проделки Шпалу наказали тем, что отправили служить в рай — чем не анекдот? Вперед! В Таврии он еще ничего не сотворил, надо торопиться. Прохожие путейцы сказали, что ближайшая электричка до Севастополя будет через два часа с небольшим и растолковали страннику, как попасть в центр города. Выйдя к магазинам, Груздь с удивлением обнаружил, что надписи на вывесках не по-русски: господарчи товари, перукарня чоловичья, перукарня жиночя, взутьтя… Черте-что, как будто в Америку с Михаилом Таратутой попал. А нехило было б! Получай от казны огромные бабки, снимай раз в неделю с сыном и прочей привезенной сюда «вкалывать» родней какую-нибудь хуйню, уча соотечественников законам рынка, а остальное время кайфуй!