Мать, вся в слезах, принялась его утешать:
— Ну что ты сынок, успокойся, все уже кончилось, все забудется, вот увидишь!
Но Витька-то знал — такое никогда не забудется. Это — незабываемо!
Скамья подсудимых (и прочий судейский инвентарь) в качестве любовного ложа, или постижение преступного элемента изнутри. Ложка в качестве кинжала. Забавы власть предержащих. Чем зарабатывается карьера в правосудии. Процесс пошел — голубые добреют! — о том, нужна ли ментам дипломатия. Что зависит в суде от секретарши. Прокурор ищет справедливости. Кто первый раскололся, кто кого сдал, и кто пошел «паровозом».
Не вся его вина и за последующие приключения. Шпала бы больше носу никуда не сунул, если бы не эта тварь — Зил. Он через братьев принялся настраивать против Витьки поселковую пацанву, распуская сплетни о том, что это Шпала раскололся и всех сдал. В действительности было наоборот, как раз Зил всех и заложил, хотя и закладывать-то было, собственно говоря, нечего. Их всех видели и опознали на месте преступления. Там же нашли и вещественное доказательство: Зиловы оторванные пуговицы. Витька же на суде его, гниду, еще от статьи отмазал. Ведь Зиленкову горело «вовлечение малолеток в преступную деятельность», он, как взросляк, должен был идти за «паровоза», а Шпала взял всю вину на себя. Подельник оказался скотиной неблагодарной.
Внешне Зил был сама преданность и дружелюбие. Лично ему не за что было предъявить счет. Против Витьки Зиленков настраивал тупорылых «танков», а сам оставался в стороне, то есть рядом со Шпалой за кента. Они по-братски разделили свалившихся, словно снег на голову, подруг-секретарш. Оказывается, все, мало-мальски причастные к судебной машине, знают заранее участь подсудимых: стенографистка, сидящая в стороне от судей и стрекочущая на машинке; мент, который тебя везет на суд; дворник, раз в месяц обслуживающий дворец правосудия; прачка, стирающая судье подштанники; парикмахер, умасливающий лысину народному заседателю, даже собака, охраняющая двор неподалеку — знают, а порой и влияют на приговор. Известен исход был и двум молоденьким секретаршам — сверстницам подсудимых. Когда конвой ввел и усадил последних на скамью, девочки, скуки ради, начали обсуждать между собой их внешность. Судьи еще не собрались, они, как всегда, запаздывали. Честно говоря, подругам впервые доверили вести протокол заседания, они были горды, и во что бы то ни стало хотели внушить публике свою причастность к таинству правосудия. Ну как же, ведь даже они знают приговор! Секретом девочкам не терпелось поделиться с мальчиками, с охранниками, со всем миром! Как жаль, что