— Я вон с той договорился, ты ее сегодня вечером трахнешь! Усек? — и кивнул на раскрасневшуюся от смущения, но, тем не менее, заманчиво улыбающуюся Юлечку.
Голос охранник и не подумал сбавить до шепота. Шпала принял обращение голубого за откровенное издевательство. Грудь заполнила жгучая ненависть (вообще, он после «санатория» заводился с полоборота). Гроздев уже хотел треснуть мента в рожу, но у того оказалась завидная реакция, отпрыгнул, как кузнечик, хотя Шпала, кажется, еще и кулака не сжал.
— Сгинь паскуда! — прорычал Витька, следя, чтобы второй мент не кинулся на помощь первому.
— Я серьезно! — не сдавался, однако, усатый.
Шпала предпочел не тратить больше своего драгоценного времени на мента и перенес накопленную ярость на еду. Конечно, по классической теории бежать полагалось натощак, но слишком уж неотторжима была предложенная пища: копченая колбаса, свежая зелень, газированная вода… Забытый аромат, пища богов! Витька не успел еще ни о чем подумать, как уже заглотил солидное количество всего здесь представленного.
— А какое блюдо ты больше всего любишь? — сообразуясь с обстоятельствами подхалимствовал усатый.
— Пельмени! — не задумываясь, выпалил Витька и тут же забыл об этом разговоре.
— Так вот, сегодня будешь кушать свои любимые пельмени. ДОМА! Ты все понял?
Ничего Шпала не понял. С недавних пор он был во время еды не только глух и нем, но и зверел, переставая понимать человеческую речь. Да и поняв, не поверил бы. «На чем тюрьма стоит? — на подъебках!» — эту истину Витька хорошо усвоил. Но не только ими одними расширяла она кругозор своих обитателей, а и слухами, баснями, легендами, виршами местного производства. Слышал Шпала, часто так бывает, и сами судьи пускают «парашу» в своих интересах. Чтобы заставить, например, какого-нибудь отпетого хулигана быть на суде тише воды, и в своем последнем слове, по заранее предложенному тексту, говорить о раскаянии, взывать о пощаде. Это хорошо действует на публику в зале, в особенности, на сверстников подсудимого, показывая мощь закона. «Вот, дескать, как мы умеем в бараний рог гнуть!» А потом обманутый возвращается в тюрьму с пятериком на ушах, от стыда и злости рвет на энной части тела волосы, проклинает свою доверчивость. Но поздно уже, ничего не изменишь! Понятно, как после этого смотрит на «цицерона» малолетка.
Зила до этапа на химию оставили на тюрьме. Там Зиленков дождался утверждения приговора, и поехал химичить в Шебекино, откуда сразу же на недельку слинял в поселок Южный (отпустили перед работой отдохнуть!) Вообще, химия у них там была «военная». Сразу по его прибытии домой трое подельников напились «за встречу» и «за удачу». Тогда традиция такая была: как когда-то богу свечку в церкви ставить за исполнение желания, так во время описываемое пить по всякому поводу. Пили за удачу в предстоящем деле, за везение в предприятии уже свершенном, если везения не было, пили за него в будущем, пили по праздникам, по выходным, по будням, по случаю радости или по случаю печали… Если повода не находилось, пили без повода. Пили дома, пили на работе. День аванса и день получки считался всенародным праздником, и отмечался не скромнее, чем день Победы. Новый год обычно начинали праздновать недели за две до января и продолжали без перерыва до старого Нового года. Двадцать третье февраля сливалось с восьмым марта, первое мая с девятым… Принимали в одиночку перед едой, для улучшения пищеварения, и хором для веселья. Кроме праздников, святым делом считалось обмывание любой покупки. Чем лучше купленную вещь обмоешь, тем дольше она будет служить! Однажды две недели подряд Шпала с Чавой обмывали покупку чьих-то трусов. Пили за встречу и за расставание, по случаю рождения и смерти человека. По случаю призыва в армию, по случаю возвращения из армии. По случаю первого понедельника на неделе… Чтобы заиметь закадычного друга, нужно было вместе