– Понятно. Как Крушитель в бою?
Варан задумчиво пожевал губами, отчего стал еще больше похож на ящера.
– Рассчитывает на свою мощь. Она у него немаленькая. Может нанести травму и наверняка будет стремиться это сделать. Так что берегись его, Риордан.
Когда все разошлись по местам, Арбитр Прочного круга подвел итог:
– Трое из Зомердага не подошли познакомиться. Значит, их пятеро против нас четверых. И они более умелые, поскольку уже находятся в школе какое-то время. Остальные вроде на нашей стороне, но будут держать нейтралитет. Так, слушайте меня внимательно. Варан прав, с нами обязательно попробуют рассчитаться. На открытый конфликт они не пойдут, да им и незачем. Будет подстава по дисциплинарной или учебной части. Нужно держать ухо востро и вообще сплотиться.
– Да, заварил ты, Тиллиер, кашу, – угрюмо бросил Хоракт.
Дертин ничего не сказал, но похоже, что был согласен с крепышом. Риордан встал на защиту заводилы:
– Нам все равно пришлось бы с ними сцепиться или принять их правила. Так что Тиллиер не слишком провинился.
– Но теперь из-за меня тебе придется драться с Крушителем, – тихо сказал Тиллиер. – За счет чего ты надеешься его одолеть?
Риордан задумчиво пожал плечами.
– Что-нибудь придумаю, время еще есть. А вы держите уши открытыми, постарайтесь разузнать побольше о его приемах в бою, мне это пригодится. И вот еще что – не трепитесь по поводу Прочного круга. Наше общество тайное, и оно должно остаться тайной.
Когда Кавалер скомандовал отбой, Риордан думал, что долго не заснет от переживаний, но тяжелый дневной переход взял свое, и он провалился в страну грез, едва положил голову на подушку. Его сны были калейдоскопом ярких образом, в которых звенела сталь, звучали предбитвенные кличи, а под утро ему пригрезилась Эльга, и поэтому пробуждение было приятным, хотя и волнующим.
После общей побудки и плескания под рукомойником Кавалер строем повел их в большую общую столовую на первом этаже. Ее обстановка оказалась намного роскошней той залы, где они ужинали вчера. На стенах висели портреты первых людей королевства и всей царствующей семьи. Наибольшее впечатление на Риордана произвел не благородный образ короля Вертрона, а изображение визира Накнийра – советника, министра и душителя. В его лице слились воедино воля, проницательность и непреклонная жестокость. Казалось, что Накнийр с картины наблюдает за всеми людьми в столовой, и поменьшей мере половина из них, по его мнению, достойна самого сурового приговора. На скатерти из оксамитовой парчи слуги расставили еду и напитки: вареные яйца, несколько видов сыров, блюда с тушеным мясом и подносы с нарезанными овощами. Перед каждым из курсантов появилась тарелка с кашей, приправленной жирной мясной подливкой.