— Здравствуйте, уважаемый Гудули!
Гудули очнулся.
— А? В чем дело, Ксения? — спросил он, недовольно морщась. Как никогда, старику хотелось побыть одному.
— Да вот, прибежал Уча, говорит — деду Гудули плохо…
— Ничего, дорогая! Сердце маленько… того… Прошло уже…
— Может, что нужно, уважаемый Гудули? Или позвать врача?
— Нет, нет, Ксения! Не надо!
«Начнется теперь — врач, больница, лекарства… О боже!..»
— Может, выпьете валерьянки?
— Нет, нет!
«Вот он — конец… Кому нужна такая жизнь? Валерьянка!»
— Валидол?
— Не надо валидола!
— Чем же мне помочь вам, уважаемый Гудули? — забеспокоилась женщина.
— Да ничего мне не нужно, дорогая! Иди себе домой…
«Это первая ласточка… За ней появятся другие… Сочувствие соседей… Хлопоты… Господи!..»
— Кажется, паршивый мальчишка сболтнул что-то про смерть… Будто бы я говорила… Убью мерзавца!
— Что ты, что ты, Ксения!
«Боже мой, как много она болтает! Раньше я этого не замечал за ней!..»
— И у кого только повернулся язык сказать такое? Чтоб он отсох, этот язык!
«Зачем она себя проклинает? Уча не станет мне лгать!»
— Перестань-ка ты, ради бога! Ступай домой!
— Оказывается, сегодня ваш день рождения, уважаемый Гудули? Дай бог вам еще сто лет здоровья и бодрости!
— Спасибо, спасибо, Ксения!
— Неужели ваши не приедут из города? Как-никак сто лет — событие непростое…
— Приедут, обязательно приедут!
«Месяц, другой, третий… А потом всем я надоем… Кому охота возиться с больным…»
— Вот уж если кто может похвалиться детьми, так это вы, уважаемый Гудули! Один в Батуми, другой в Поти, третий в Кутаиси, четвертый в Тбилиси. И все ученые, все красивые… Сколько у вас внуков, уважаемый Гудули?
— Всего потомства — двадцать три человека, да что толку-то? Со мной никого.
— Не говорите, уважаемый Гудули! Счастливый вы человек!
— Да, конечно…
«Боже мой, неужели не будет конца ее болтовне?»
— Так я пойду и пришлю мальчика.
— Не беспокойся, Ксения. Вот прилягу немного, и все будет хорошо.
— Если что — не стесняйтесь, ради бога! Зовите, как собственную дочь!
— Спасибо, дорогая!
— Будьте здоровы, уважаемый Гудули!
— Будь здорова, Ксения!
Женщина ушла. Гудули проводил ее печальным взглядом. Вот идет она — молодая, ядреная… А Гудули сидит на лестнице и — боже, боже великий, за что такой позор?! — сушится под косыми лучами ноябрьского солнца…
…Как странно устроен человек!.. О своей старости и недугах он особенно сожалеет при виде молодого, здорового человека. И, наоборот, сознание того, что кто-то другой еще более стар и немощен, чем он сам, ему доставляет успокоение, вселяет в него надежду. Сегодня, держа Уча в своих объятиях, Гудули раз сто, наверно, подумал: «Господи, подари мне его молодость и возьми взамен все, что тебе захочется!» И теперь, глядя на удалявшуюся Ксению, он сказал про себя: «Великий боже, дай мне возраст этой женщины и возьми от меня все, что твоей душе угодно!»