…Что ж, честно ответить на дурацкий вопрос о своей работе?
Да, люблю. И никуда не деться от этих крутых увалов, утыканных вышками, от запаха сероводорода, привычных тропинок к участку, от ежедневной ругачки. От рыжей Любки, баламута Анатолия, молчаливого Тимофеева, мудрого Сафина. Никуда!..
Тот памятный весенний вечер, когда он очищал брюки и плащ в ванной на квартире у Старцева, Анатолию почему-то запомнился надолго, хотя ничего особенного не произошло. Просто разговаривали, отхлебывая крепчайший чай, и было удивительно тихо в комнате. Лишь невразумительно пел в углу приемник. Тогда-то и спросил Сергей — серьезно, как-то жестко, когда он, Семин, возьмется за ум.
— Это в каком смысле? — обиделся Анатолий, хотя примерно и догадывался, о чем пойдет речь.
— Да хоть бы в смысле драк. Ты ж попросту в хулигана превращаешься. Не выношу шпану, подлая, копеечная публика. А тебя с ними видели.
Анатолий помрачнел.
— А-а!.. Больше наговаривают, Сергей Ильич. Да и не отпетые они вовсе. Так, пижонят.
— Я сам терпеть не могу маменькиных сынков. Это хорошо, что ты себя в обиду не даешь. Но, знаешь, какой-то умный человек сказал, что не бывает добродетели, которая при известных обстоятельствах не становилась бы пороком. Чуешь?
— Все правильно, только без причины я не дерусь.
— А позавчера — чуть ли не с кулаками на Сбитякова?
— Что вы на самом деле! — вспыхнул Анатолий и сделал движение, будто хотел встать. — Причину не знаете, а говорите.
— Ладно, не кипятись. Пей чай. А что за причина?
— Это мое дело, — буркнул Анатолий. — Из-за некоторых клеветнических измышлений, как в газетах пишут. Пришлось продемонстрировать… как это… свой военный потенциал.
— Как хочешь. Раз нельзя говорить…
— А я вот скажу! — вдруг заволновался Анатолий, нервно подергивая замок тренировочного костюма Сергея, в который он облачился. — Он при ребятах на вас стал бочки катить. Мол, карьерист и выскочка ваш Старцев…
Он замолчал. Обоим стало неловко. Молчание затягивалось. Чтобы как-то разрядить неловкость, Сергей спросил:
— Слушай, как ты умудряешься в институте заниматься и с оркестром возиться?
Анатолий пожал плечами:
— Приходится выкручиваться. В институте — во вторник, четверг и субботу. Остальные дни — репетиция. И, потом, у меня второй трубач опытный, часто вместо меня проводит репетиции. А вообще-то, откровенно говоря, подзапустил я институтские дела. Пятую скорость включать надо.
— Пьешь? — в упор спросил Сергей.
— Ну да! — ухмыльнулся Анатолий. — Люба вето наложила. Да и самому надоело. И вообще, я кое-что начал понимать по-другому, Сергей Ильич…