«Динка, я сделаю все, чтобы ты была счастливой. Я, к тому же, мастодонт, как Сергей зовет. На мои плечи можно взвалить впятеро больше нормы — выдержу».
«Сергей… Он как-то говорил, что человек, обманувший один раз, обманет снова, и еще подлее. Это вроде лечения алкоголизма сильнодействующими средствами: если снова запить, человек превращается в животное. Кого ты убеждаешь, Сережа? Я-то знаю, какими глазами ты смотришь на телевизор, когда на экране появляется эта самая артистка…» Дине почему-то казалось, что эта женщина с капризным рисунком рта не заслуживает переживаний Старцева. Казалось — и все.
«У нас будет сын. И назовем его Виталькой. А если дочь — Диной. Не хочу, чтобы в роду Осташковых переводились эти имена».
Андрей внезапно открыл глаза.
— Я не спал, — сказал он хрипловатым голосом. — Я все время наблюдал за тобой. О чем ты думала?
Сергей говорил долго и путано, боясь поднять глаза. Не то, чтобы он чувствовал большую вину перед Надей, но он не хотел видеть знакомого болезненного выражения на лице девушки, появлявшегося в минуты, когда Сергей уходил в себя и не замечал ее.
— Можешь считать меня подлецом, соблазнителем и так далее. Но так честнее будет: ничего у нас с тобой не получится, Надя. Прости, если сможешь. — Он выпрямился, в упор взглянул на нее. Рука с сигаретой замерла у рта.
Надя смотрела на него на редкость спокойно и понимающе. И что-то похожее на нежность, на зрелую женскую снисходительность было в ее взгляде.
— Я знаю, Сережа… Не казнись и не наговаривай на себя. Думаешь, я не понимала, что все это пройдет, разлетится, как, — она дунула на сжатые в щепотку пальцы. — Я видела, как ты мучаешься, психуешь, мечешься. И рада, что в эти дни с тобой рядом была… Конечно, ты прав. Если нет ответного… Гоняться за тобой я не собираюсь, не бойся, пожалуйста. — Губы ее дрогнули. — Мне с тобой все равно было хорошо…
Сергей напряженно смотрел на нее. Положил руку на сразу же отодвинувшееся плечо.
— Надюша…
— Все, Сережа.
— Послушай меня.
— А зачем слова-то? Ну, к чему? — У девушки задрожал подбородок. — Спасибо за честность, за то, что не виляешь.
Сергей долго смотрел ей вслед и думал о том, что этот раунд выигран не им. Впрочем, просто ли раунд?
Может, нечто большее?
Настя всхлипывала. Никто еще, кроме Сафина и Анатолия, не видел ее слез. Фартук прижат к лицу. Густые волосы заколоты кое-как.
Анатолий с расстроенным лицом топтался возле нее, не решался дотронуться: он панически боялся женского плача, особенно после того, как услышал плач Генкиной матери. Правда, причина слез здесь была иная.