Граница. Выпуск 3 (Дружинин, Горышин) - страница 127

Чуть закладывает уши. Появляется стюардесса с подносом конфет. Никита качает головой, отказывается.

Она наклоняется к нему.

— Испугались?

— Да, — говорит Никита.

— И я! Это был ужас какой-то. Я летаю пятый год, и такого не видела.

— Да, — говорит Никита.

— Меня зовут Мариной, — девушка явно ждет, чтобы Никита представился.

— Красивое имя, — с трудом, сквозь сжавшееся горло проталкивает слова Никита.

Девушка ждет еще мгновение, но Никита молчит. Тогда она поворачивается и уходит, покачивая безукоризненными бедрами.

Шасси самолета касаются земли, несется серая лента бетонной полосы, американки начинают возбужденно суетиться, обвешиваться фотокиноаппаратурой.

Никита старательно прячет свою исцарапанную руку, чтобы избежать потока извинений соседки. Впрочем, едва ли помнит она, кто автор этих тигриных отметин на руке странного русского парня, который то говорит, то не говорит по-английски. Поглядывает с опаской. Кто его знает, что за человек!

Э, да господь с ней!

«ИЛ-18» останавливается, подают трап. Надо выходить. Страшно. Надо начинать новую жизнь, жизнь без Тани. А как?

Никита остается в самолете один. Дальше невозможно уже тянуть. Он берет свою сумку, идет к выходу. Там стоит Марина. Она смотрит на Никиту таким взглядом, когда говорить уже ничего не надо.

— До свидания, Марина, — говорит Никита, как можно мягче, — спасибо, что довезли.

Они мгновение глядят друг другу в глаза. Никита догадывается, — она хочет сказать что-то вроде такого:

«Я вижу, у тебя горе, беда… Мне тоже несладко… Я постараюсь утешить тебя, помочь, и тогда нам обоим, может быть, станет легче жить».

Никита отводит глаза и выходит на площадку трапа.

«Ничего у нас не получится, девочка, ничего… Тебе плохо? Только беды наши несоизмеримы… Прощай».

Шумят, смеются люди. Басом ревут самолеты, ползет, выгнув прозрачные усы, машина-поливалка. Это жизнь.

Два мира сейчас на земле: один — это Никита со своей бедой, второй — все остальные люди.

Никита понимает: надо слиться с этой шумной, суетливой, спешащей живой жизнью, стать ее частицей. В этом спасение.

Забыть ничего нельзя. Просто надо жить дальше. Надо жить дальше.