Затем шесть месяцев госпиталя, операция…
Никита выкарабкался. И вспоминать об этом периоде своей жизни не любил.
Он выжил, уехал домой, в Ленинград, но со спортом было покончено. Никита приходил в бассейн побарахтаться.
Порой помогал Анатолию Ивановичу возиться с его очередной ребятней — четырнадцати-, пятнадцатилетними парнями, живым воплощением пресловутой акселерации — здоровенными, высокими, возраст которых выдавали только ребячьи наивные физиономии.
Там он и познакомился с Татьяной.
Подошла к нему тоненькая, затянутая в черный купальник девчонка — прутик прутиком, дотронулась пальцем до бугристого шрама, серпом перехватывающего грудь, и спросила испуганно и участливо:
— Где это вас так?
Никита взглянул на нее с усмешкой — мокрые волосы плотно облегают маленькую изящную головку, а глазищи такие, что из-за них и лица-то не видно. Она показалась ему совсем зеленой девчонкой.
— Русско-турецкую войну помните? — спросил Никита.
— Русско-турецкую? — удивилась девчонка. — Шутите?
— Какие уж тут шутки, — лицо Никиты стало сурово-значительным, — ятаганами изрубили. Они кривые, ятаганы. Но я дорого продал свою жизнь.
— Бедные турки!
Девчонка покачала головой, а Никита внимательно оглядел ее, увидел длинные нежные ноги, полную, чуть-чуть придавленную тканью купальника грудь, высокую, хрупкую шею и понял, что разговаривает со взрослой девушкой.
Никита на мгновение смутился, но тон был уже взят вполне определенный.
— Да-а, жуткая была рубка, — мрачно сказал он, — не могу вспомнить без содрогания. Лязг, грохот, а головы так и катятся, так и катятся.
— Рукой махну — сразу улочки, другой махну — переулочки! Это про вас? — спросила наивным голосом девушка.
— Ну вот! Соратники уже раззвонили! Совершенно невозможно оставаться скромным, незаметным человеком.
— Да, да… — девушка печально покачала головой. — Я вас понимаю… Трудно быть национальным героем… Но чем же все кончилось?
— А дальше было так: только взмахнул рукой, чтобы, как вы понимаете, проложить очередной переулочек, вдруг слышу хруст, треск, потом темнота, а потом гляжу, а он уже неживой.
— Кто? — удивилась девушка.
— Я, — сказал Никита.
Девушка секунду растерянно глядела на него, потом вдруг расхохоталась так, что ей пришлось присесть на бортик бассейна.
— Человека убили, а вам смешно, — пробормотал Никита.
— Да-а, — сказала девушка, — вы фантастические романы не пробовали писать?
— Нет, — сказал Никита.
— А зря. Большой талант пропадает.
— Может быть, вы представитесь юному дарованию? Меня зовут Никитой, а вас?
— Таней. — Она встала на бортик, поглядела через плечо на Никиту: — А вам больше подошло бы имя Станислав.