Когда мы возвращались к берегу, Василий остановился возле амбарчика. Поставив ногу на гладкий длинный камень, он крикнул:
— Вот какой камень, смотрите! Кто поднимет?
Он нагнулся и поднял камень, весивший, по его словам, пудов шесть. Этот камень Гольду привез сюда с верховий Хора. В молодости старик поднимал его и считался силачом. Теперь около камня собрались все члены экспедиции. Старый Маяда попробовал было поднять камень, но не смог и отошел в сторону. За ним Батули. Потом все выжидающе посмотрели на Высоцкого. Тот выше всех поднял камень. Удэгейцы одобрительно заметили:
— Вот сильный!
Через несколько минут мы все уже сидели в лодках. Художники оставались в Джанго. Шишкин сфотографировал нас на прощанье.
— Итак, где же мы встретимся? — в раздумье сказал он. — А может быть, и не встретимся? Мы ведь отсюда пойдем на Черинай.
Очарованные джанговской природой, они решили остаться здесь поработать и, главное, дождаться Гольду, чтобы написать портрет старого рыбака.
Четыре дня мы поднимались до устья Сукпая. С утра до позднего вечера шли вверх по Хору, останавливаясь лишь для обеда где-нибудь на косе. От шестов у батчиков на руках появились мозоли. Как-то вечером Василий спросил, нет ли у нас вазелина, и тут же объяснил, для чего:
— Немножко будем ладони мазать, потом горячим камнем натирать. И порядок.
На перекатах хотя и было мелко и неопасно, но страшно тяжело продвигать бат. Тогда мы тоже стали браться за шесты.
Первым подал пример Нечаев. Все чаще перед нами появлялись теперь протоки. Сокращая путь, Дада опытным глазом отыскивал эти протоки, иногда настолько узкие, что приходилось то и дело обламывать сучья деревьев, чтобы пройти под навесами. В иных местах протоки были расчищены. Заметив свежий след топора, Василий восклицал:
— Э! Видите? Опять Ермаков рубил.
Действительно, Ермаковы двумя днями раньше здесь проходили.
Хор принимал все более бурный характер. Старицы, прежде встречавшиеся на пути, исчезли из виду. То справа, то слева к реке подходили высокие каменистые склоны гор, поросшие мхом, звенели ключи. Холодом веяло от камня, обнаженного бешеной работой воды. Берущий начало где-то в горах Сихотэ-Алиня Хор мчится то вдоль горных складок, то поперек, давно когда-то порвав каменные цепи. Принимая в свои воды другие реки, ключи, он удваивает силы и мчится, увлекая за собой камни и деревья.
Однажды, когда нам пришлось прорубать на пути небольшой залом, в протоке мы увидели огромное дерево, поваленное водой. На стволе его можно было троим стать в ряд. Это был тополь Максимовича, названный так по имени одного из первых исследователей Дальнего Востока. Тополя эти встречались нам, пока мы плыли к устью Чукена. Не доходя четырех-пяти километров до устья, мы остановились на обед, причалив к широкой песчаной косе.