– Так что там за имя такое хитрое?
Призрак вздохнул так, будто тащил на себе огромную гору.
– Боже… как он только тебе доверил… впрочем, может, оно и к лучшему? Обозлишься на него когда-нибудь, сожмешь покрепче камешек, да и пожелаешь смерти… Вот расстройство-то им всем случится…
– Рум!
– Что? – сварливо отозвался дух, делая вид, что не понимает. – Варротен его зовут, ясно?! Варротен Тер… тьфу! Язык сломаешь! Теперь довольна?!
Я задумчиво глянула на напрягшегося скорра, а тот уставился на меня в ответ с таким видом, будто чего-то от меня ждал. Тем странным, долгим, проницательным, если не сказать пронзающим взглядом, какой я уже не раз у него видела: тогда, в Тирилоне, перед беснующейся толпой, и потом, когда он едва меня не убил… Все-таки странный он. Загадочный. Разумный, аж дрожь порой берет, но при этом невероятно, просто ужасающе притягательный. Как любая тайна, любая загадка или же королевская сокровищнице, к двери которой чудом нашелся заветный ключик.
– Варротен? – повторила медленно, будто пробуя его имя на вкус. – Красиво. Но если честно… Ширра звучит лучше.
Скорр секунду стоял, ошеломленно взирая на мое спокойное лицо, а потом с размаху сел на мохнатый зад и, уронив челюсть, издал весьма странный звук. То ли хмыкнул, то ли хохотнул, то ли изумленно крякнул. Я поняла, что именно это было, но нутром ощутила, что ему понравилась моя реакция. Руму, кстати, тоже: бедняга настолько широко разинул рот, будто я только что откопала старинный клад и выкинула его в бурную речку. Да не просто так, а даже не поинтересовавшись, что там внутри.
При виде вот такого Рума я хмыкнула, после чего заговорщицки подмигнула Ширре и, пользуясь редкой возможностью, тихонько его поманила за собой. Он так же молча отошел в сторонку, все еще недоумевая и старательно размышляя над случившимся казусом. Поначалу не мог взять в толк, куда мы идем и зачем. А сообразил, что к чему, только после того, как я, честно отсчитав двести шагов, от души его обняла. Крепко, с чувством, а потом наклонилась и благодарно чмокнула усатую морду.
– Ты замечательный, – сообщила ему проникновенно. – Правда… я тебя обожаю. С любым именем, каким бы оно ни было. Но если не возражаешь, буду звать по старинке: Ширра. Ты же не хочешь, чтобы твое настоящее имя знали посторонние? Рума мы потом заберем, а пока пусть-ка повисит немного и подумает над своим поведением. Да, мой хороший? Ведь не могу же я совсем к тебе не прикасаться? Правда?
Ширра, наконец опомнившись, с громким урчанием прижался, зажмурился, замурлыкал. Затем свернулся вокруг теплым клубком, положил громадную голову мне на плечо и тихонько дунул мне в ухо. Такой забавный, милый, что я не выдержала и от души рассмеялась. Ширра в ответ шумно засопел, лизнул меня в шею и тихонько фыркнул, будто тоже посмеивался над какой-то шуткой. И от этого мне неожиданно стало так чудно, так уютно и тепло, что далекого, но очень короткого «Хлоп!» и возмущенного «Три-и-ис!» я даже не услышала.