.
Это не укладывалось в голове. После недель… если не месяцев… борьбы за врученную им жизнь они вдруг сдались.
Она его поцеловала, изо всех сил сдерживая слезы. Ради него она должна оставаться сильной.
Склонилась над Уайти. Неловко прижималась лицом к лицу. Он заметно холодел. Еще один шок.
Сколько раз на дню ей будет слышаться, как к дому подъезжает его автомобиль.
И вот он уже входит через кухонную дверь. Джесс, дорогая! Я дома!
А то она не знает. (Вспомнила с улыбкой.) Муж, кто ж еще.
Тридцать семь лет! Все равно что заглянуть в бездну Большого каньона.
Счастье, восторг. Обычно она спешила ему навстречу, даже если была на втором этаже, и встречала его поцелуем.
(Что они при этом говорили? Уже забылось.)
А сейчас ее сердце прыгает, как старый потертый теннисный мяч, отбитый мимоходом. Полная тишина в доме.
Какая же ты эгоистка! Вспомни, сколько в твоей жизни было счастья. Ты думала, это навечно?
Дурочка.
Вдова застыла на месте. Не парализована, но онемела, отяжелела. Похожа на манекен, потерявший нижние конечности и готовый вот-вот рухнуть.
Она услышала голос Уайти, но это (конечно) не он, а какой-то незнакомец, говорящий с ней спокойно и презрительно.
Одна из медсестер, отвечавшая за телеметрию. Рода?
Она была к ним так добра. Так заботлива. Принесла Джессалин одеяло, когда та вся продрогла в холодной палате. Уайти наш любимчик. Ваш муж – человек особенный, сразу видно.
Здесь все любят мистера Маккларена. Он такой милый.
Когда Уайти будут выписывать, они принесут подарок Роде. Другим сестрам (возможно) тоже, но ей что-то особенное.
При этом нельзя было не видеть, как Рода умеет дистанцироваться: от пациента, от семьи. Жутковатая мысль: сколько пациентов страдало и умирало у нее на глазах, сколько жен в отчаянии вцеплялись в безвольную руку мужей, сколько (взрослых) детей в ужасе молча смотрели на уходящего отца. Слова тут бессильны, они так же пусты, как мыльные пузыри.
Когда Беверли однажды спросила Роду, сможет ли их отец снова сесть за руль через несколько месяцев, медсестра после некоторого замешательства ответила с привычной лучезарной улыбкой:
– Да. Конечно сможет.
– Папа отличный водитель. Он… – она говорила громко, чтобы отец мог ее услышать, – он учил маму и всех детей. Да, мама?
– Не говори! Уайти был отличным инструктором.
Пустые разговоры. Пустые надежды.
А что заполняет пустоту? Белый тополиный пух. Хватаемся друг за друга, чтобы нас не засосало в бездну.
Увидев любимую медсестру возле больницы на автостоянке, Джессалин крикнула ей вслед: «Хелло!» – и помахала рукой. Рода помахала в ответ, хотя (до Джесс это дошло не сразу) наверняка не поняла, с кем имеет дело.