Какой-то посетитель, уже покидавший кладбище, ее заметил. Может, остановился, чтобы понять, кто упал – пьяная женщина или просто неловкая, и теперь, несчастная, валяется в грязи, в таком неприглядном виде. Так она будет думать позже.
Но он не ушел, а приблизился и галантно помог ей подняться на ноги. Неожиданный физический контакт с незнакомым человеком… для Джессалин все равно что солнечное затмение.
Такое облегчение. Он не знает ее, она его.
– Вот, возьмите…
Галантный незнакомец протягивает ей салфетки. Он тактично стоит поодаль, пока она стирает грязь.
Сквозь слезы ей удается рассмотреть: уже немолодой мужчина со смуглым морщинистым лицом, добрыми глазами и висячими усами, напоминающими мочалку. На нем твидовый пиджак с кожаными налокотниками, а на голове ковбойская шляпа. Высокий, угловатый, настороже: вдруг она снова упадет и ему придется тащить ее к выходу.
Он спрашивает, в порядке ли она. Манера обращения на удивление церемонная: мэм.
Думает, что дама заголосит? Он ее опасается?
Испытывая смущение, она заверяет усатого джентльмена, что с ней все в порядке, просто немного испачкалась.
– Вообще-то, я заблудилась.
– Заблудились?
– Ну то есть… не могу найти могилу.
Хмыкает от растерянности.
Он глядит на нее с жалостью. Как можно заблудиться на таком маленьком кладбище?
Вежливо спрашивает, какую могилу она ищет.
– Джона Эрла Маккларена.
Вот и произнесла полное имя вслух.
Кажется, усатый не понял, насколько важное признание она сделала. И что перед ним стоит вдова.
И сама фамилия Маккларен, похоже, ни о чем ему не говорит.
– Что ж, дорогая, попробуем вам помочь.
Дорогая. Обычное слово показалось ей лаской, неожиданной и (пожалуй) приятной.
Ощущение как у собаки, которая ждала пинка в бок, а вместо этого ее погладили.
Усатый мужчина достает из рюкзака фонарик. Толщиной с карандаш, а мощность – будь здоров.
– И как выглядит могильный памятник?
– Да какой там памятник, – извиняется Джессалин, – обычный временный указатель, каких здесь много. Их ставит представитель похоронного бюро… или крематория. – Она осеклась. Последнее слово прозвучало лишним в таком месте, да еще перед мужчиной в ковбойской шляпе.
Тронут ли он ее сбивчивым тоном, ее рассеянностью, кое-как маскирующими глубочайшее отчаяние? Или его забавляют изгвазданная модная одежда, черное кашемировое пальто, неуместные на кладбище в такую погоду кожаные туфельки?
Конечно, он догадался, что перед ним вдова. Это, можно сказать, ее сущность.
Освещая лазерным лучом фонарика кочки под ногами, незнакомец ведет Джессалин между рядов могил. Некоторые указатели такие старые, что заросли мхом, а даты на них возвращают к восьмидесятым годам девятнадцатого века. Джессалин старается не отставать от усатого. Он выше ее на несколько дюймов, выше Уайти. Из-под лихо заломленной ковбойской шляпы выбиваются серебристо-седые волосы, такие же длинные, как у Вирджила. Интересно, знаком ли он с ее сыном. (На фамилию Маккларен он никак не отреагировал. И Джессалин, наименее тщеславную в семье, это чуть-чуть задело.)