Что? Почему? – изумился Эделстайн.
Потому что он опасается за сестру, подвергшуюся угрозам хэммондского копа. Опасается за мать. За всю семью.
Не за себя, нет. Лично он не боится гребаной полиции.
Другое дело семья, включающая детей и их мать Джессалин, живущая одна в доме на Олд-Фарм-роуд, ей уже за шестьдесят, и она слишком уязвима, когда речь идет об актах устрашения, домогательствах, угрозах. Судебное преследование не стоит таких рисков.
Том говорил с горечью, ровным тоном. Налицо непреложный факт. Мерзавцы выиграли, Уайти проиграл.
Эделстайн пребывал в растерянности. Семья Маккларен (от лица Тома Маккларена) изначально подала уголовный иск против департамента полиции Хэммонда, но это ни к чему не привело, так как их единственный свидетель отказался участвовать в процессе, и тогда по совету предыдущего адвоката они решили подать гражданский иск с более высокими шансами, что суд примет решение в их пользу. Это уже само по себе стало признанием поражения, посчитал Том. Но не полным признанием. Еще нет!
На протяжении нескольких месяцев сотрудничества Эделстайн предупреждал Тома, что гражданское дело, хоть и «выигрышное», может растянуться на годы, а не закончиться, как того хотел бы истец. Адвокаты муниципалитета будут оттягивать слушания, создавать волокиту, терять документы и в конце концов предложат (небольшую, оскорбительно неадекватную) денежную компенсацию, и при этом никаких публичных извинений или дисциплинарных мер в отношении обвиняемых – Шульца и Глисона. Эделстайн извещал Тома о немалых затратах, хотя мог бы и не говорить (все судебные издержки Том оплачивал из своего кармана), но тот настаивал на продолжении тяжбы. Он не доставит этим ублюдкам радости от его выхода из игры. Ему приятно было думать, что на Шульца и Глисона давит само делопроизводство, они живут в страхе, что их обвинят в непредумышленном убийстве, злоупотреблении служебными полномочиями и неподобающем поведении, что массмедиа выставят на всеобщее обозрение копов-коррупционеров, а Джона Эрла Маккларена представят как бывшего мэра Хэммонда и жертву полицейского произвола.
Все эти месяцы Том твердо стоял на такой позиции. И вдруг ее поменял.
Он повторил, что не может рисковать. Как только полиция становится твоим личным врагом, тебе конец. Выиграв, ты все равно проиграешь. Рано или поздно.
Том рассказал Эделстайну: какое бы транспортное средство он ни использовал, почти всегда в зеркало заднего вида видит патрульную машину. Или автомобиль без опознавательных знаков. Никогда нельзя знать наверняка. Среди сотен местных копов всегда найдется десяток тех, кто готов с тобой поквитаться.