Но нынешние обстоятельства нормальными не назовешь. Это больница. Вирджил с тревогой отмечает, какие здесь ненадежные полы. Казалось, крепко стоишь на ногах – и вот уже ты присел.
А на больничной лестнице он уже испытал легкое головокружение. Лифта он избегает. Людей (он замечал) раздражает его эксцентричное поведение, хотя оно совсем даже не эксцентричное, а обдуманное. Как им объяснишь, что ты не горишь желанием стоять вплотную в лифте, чувствуя на себе их дыхание, сдавленный их телами… Том, Беверли, Лорен, даже София, даже мать… нет уж, спасибо.
Клаустрофобия. Семейная жизнь, уплотнившаяся до размеров лифта.
Он принес с собой флейту. А чем еще он может занять руки? Что он будет делать?
На приподнятой больничной койке шестидесятисемилетний пациент то ли спит, то ли бодрствует. Непонятно, замечает он ерзающего на стуле посетителя или не замечает. Его потрепанное лицо краснее обычного, а веки беспрерывно дрожат, как будто он сам с собой о чем-то спорит. И губы дрожат, мокрые от слюны. Кажется, что вот сейчас он заговорит, а его не совсем сфокусированный правый глаз наконец тебя увидит.
Над ним явно совершили какое-то насилие. Его редеющие седые волосы неровно обрили, обнажив бледный пятнистый череп.
На мощных руках видны синяки и загадочные ранки, словно от укусов насекомых. В вырезе больничной рубахи, на мясистой груди, покрытой седыми волосами, тоже можно разглядеть непонятные ранки, но они уже не так заметны, почти сошли. Не хотелось думать о катетере, отводившем отцовскую мочу в пластиковый контейнер под койкой, как и о трубочках капельницы, вливавших жидкость в вены, как в затейливой машине Руба Голдберга[8], призывающей посмеяться над человеческим тщеславием… или изобретательностью.
Или отчаянием.
Папа, не умирай, прошу тебя. Твое время еще не пришло.
Слишком много цветов в палате. Хризантемы в горшках и увядшие гортензии на подоконнике. Фруктовые корзинки в похрустывающем целлофане, который никто так и не снял. Карточки с пожеланиями выздоровления. Только не…
А некоторые доброжелатели додумались принести больному книги в твердой обложке («Эффект бабочки: в чем состоит смысл жизни», «Озарение: Сила мгновенных решений», «Краткая история Вселенной») из тех, которые всегда читал Уайти Маккларен… или делал вид, что читал. Какая ирония: принести книги тяжелому инсультнику, которому еще только предстоит заново научиться читать!
За дверью на стене висит санитайзер, и любой медработник, как и любой посетитель, обязан, войдя в палату, обработать руки.
Когда Вирджил первый раз сюда вошел, София его предупредила: «Не забывай мыть руки!»