– Господин де Регилль… Господин де Регилль! Я понимаю, что вам сейчас очень трудно, но все же я прошу вас ненадолго вспомнить о своих обязанностях.
– Что еще вы от меня хотите, Невзун? – измученно отозвался граф, с трудом отнимая руки от резко постаревшего лица. – Думаете, я тоже в этом участвовал?
– Нет. Но вы можете сказать, какой пост должен занимать маг, чтобы иметь влияние на Совет. И наверняка припомните человека, который, не являясь его постоянным членом, все же пользуется у вас достаточным уважением, чтобы время от времени влиять на ваше решение.
В глазах у графа что-то изменилось, а из груди вырвался судорожный вздох.
– Госпожа де Ривье…
– Я слушаю вас, Невзун, – встрепенулась погруженная в раздумья графиня. – У вас ко мне остались какие-то вопросы?
– Недавно мне стало известно, что в последние несколько лет вы совмещаете должность члена Совета и одновременно являетесь хранителем архивов столичной ратуши.
– Да. Это так.
– Не могли бы вы сказать, у кого из знакомых вам архимагов хватило бы знаний и таланта, чтобы незаметно проникнуть в архив и исправить записи, касающиеся некоторых учеников? Я знаю, архивы прекрасно защищены. Но некоторые из них, как выясняется, не полны…
– Но это абсолютно невозможно!
– Господин ректор подскажет вам, какие именно дела вам стоит просмотреть, – бесстрастно заметил я. – И я уверен, что многие из упомянутых там имен окажутся вам знакомы. А теперь вопрос к вам, леди Шариэль де Фоль…
– Спрашивайте, – поразительно тихо откликнулась магесса.
– Вы вхожи во дворец в любое время. Прекрасно знаете характер короля. Помните, каким он был, например, двадцать лет назад… Скажите, вам не показалось, что с тех пор его поведение необъяснимо изменилось? К примеру, он стал более медлительным, безынициативным, внушаемым? Таким, что позволил нежити без сопротивления занять окраины своего королевства? Или не увидел очевидного и упустил момент, когда ее можно было раздавить одним ударом? Быть может, в последние годы он стал проявлять странную нерешительность в отдельно взятых вопросах? Или слишком доверять мнению тех, кто, на первый взгляд, не должен вмешиваться в государственные дела? Мог ли он, скажем, издать нелепый указ о разделе моего баронства между ближайшими соседями? Заставить графа Экхимоса бросить все силы на борьбу с нежитью в чужих землях, но при этом палец о палец не ударить, чтобы ему помочь? Или установить странное опекунство над мальчишкой, о котором даже не знал? Без возражений пожаловать бастарду титул, а потом дать такую ссуду, чтобы тот никогда с ней не расплатился… Скажите, в его ли стиле такие странные решения? А если нет, то с чем это могло быть связано? И кто был способен незаметно, но почти постоянно влиять на разум его величества?