— С почином! — поздравляет Шурика отец. — Хорошее место, успевай закидывать.
Теперь уже Шурик чувствует себя заправским рыбаком. Снимая с крючка красноперку, он старается сохранять отцовский озабоченно-равнодушный вид.
— Хватит. Давай жерлицы ставить.
Колья, воткнутые Романычем, торчат неподалеку друг от друга. Павел Петрович привязывает к ним рогульки, осторожно поддевает крючочком плавник живца и пускает его в воду. Шурик наклоняется над бортом. Он видит, как рыбешка, обрадовавшись нежданной свободе, скользит вокруг кола, то натягивая, то опуская леску. Так она и будет резвиться, пока не приглянется прожорливой щуке. Шурик не говорит, но ему жаль эту глупую красноперку.
— Теперь поехали вон к той гряде, — показал Павел Петрович на выступавшие из воды мокрые лбы валунов. — Готовь крючки на окуней.
Покружив у камней, Павел Петрович спустил якорь, и лодка остановилась. Вслед за якорем нырнул и привязанный к длинной бечеве марлевый мешочек, вкусно пахнувший гречневой кашей и подсолнечным маслом.
— На кашу они и сбегутся, — подмигнул Павел Петрович, — а мы им скажем: «Не все сразу, господа, по очереди, пожалуйста». Поплавок подними повыше. Здесь глубина около четырех метров, а окунь — рыба серьезная, ближе ко дну держится, вот ты и рассчитай.
Только когда клюнул первый окунь, Шурик понял, что значит «рыба серьезная». Поплавок качнулся, наполовину погрузился, потом всплыл, стремительно понесся в сторону и пропал. Шурик сильно дернул согнувшуюся удочку, и тяжелая горбатая рыбина с размаху стукнулась о высокий борт лодки, сделала полное сальто и скрылась в озере. Эта схватка была такой короткой, что Шурик даже рот не успел закрыть.
Павел Петрович весело смеялся.
— Догоняй! И крючок на память унес. Вот бродяга!
Поводка как не бывало. Пришлось доставать новый.
Ушел под воду и поплавок второй удочки. Павел Петрович не спеша стал подтягивать до предела натянутую леску. Левой рукой он подхватил сачок и быстрым, точным движением вытащил из воды большущего, желто-зеленого окуня с блестящими темными полосами на широких боках. Очутившись в бачке с водой, окунь поднял такой шум, как будто попал в кастрюлю с кипятком.
Шурик вошел в азарт. Он суетился, часто менял червей, забрасывал крючок то в одну сторону, то в другую.
— А ты не суетись, — успокаивал его отец. — Времени у нас много. А у тебя целое лето. Снимем комнатенку, маму привезем, будешь рыбачить, окуней на обед таскать. А потом еще уток стрелять поучишься.
Шурик вдруг увидел длинную череду беззаботных летних дней и почувствовал такую радость, как будто ему подарили и это озеро, и небо, и всех рыб, и камыши… Всё твое! На всю жизнь!