— Прошу прощения, черт меня подери! — воскликнул мистер Грейс, сдернул с головы обидчицу-шляпу и бросил ее на плиту; она покатилась среди кастрюль и сковородок, и сразу запахло паленым фетром. Унявшийся было гнев мисс Роупер вспыхнул с новой силой. С быстротой молнии она поддела кочергой чугунный круг на плите и швырнула шляпу прямо в огонь. Круг возвратился на место, и шляпа приказала долго жить. А Рене, не обернувшись, не сказав ни слова, занялась своими кастрюлями с самым непринужденным видом.
Побелев как полотно, со слезами, закипевшими в скучных голубых глазах, Кларри поднялся на ноги и открыл рот. Кампьен, здраво рассудив, что сейчас самое лучшее — оставить старых друзей вдвоем, вышел на лестницу черного хода и чуть не упал, столкнувшись с миссис Лав, которая стояла на коленях возле ведра с водой у самой двери.
— Он ушедши, я говорю, он ушедши? — Старушка вскочила и дернула его за рукав. — Мне было плохо слышно отсюда. Плохо слышно, говорю.
Миссис Лав кричала оглушительно, и Кампьен, у которого сложилось впечатление, что она вообще ничего не слышит, тоже изо всех сил крикнул:
— Надеюсь, нет!
— Я тоже, — неожиданно нормальным голосом ответила миссис Лав. — Но все-таки чудно! Чудно, говорю.
Кампьен, обходя ее, чувствовал, что повтор обязывает его что-то ответить.
— Вы так полагаете? — рискнул сказать он, подходя к лестнице.
— А то как же. — Миссис Лав почти вплотную надвинулась на него, ее древнее румяное личико взирало на него снизу: — Почему она дает им так много воли? Ведь они просто ее жильцы. Как будто она что им должна. Что должна, говорю.
Тонкий, пронзительный голос, так неприятно и точно выражавший его собственные неотчетливые мысли, заставил Кампьена помедлить на первой ступеньке.
— Идете к себе? — спросила она и вдруг опять крикнула: — Господи! Что это я! Совсем забыла. С этим сумасшедшим домом все из головы вон. У вас в комнате ждет джентльмен, пришел полчаса назад. Очень почтенный, почтенный, говорю. Я и провела его наверх.
— Провели ко мне наверх? — переспросил Кампьен, не ожидавший посетителей, и чуть не бегом бросился по лестнице, подгоняемый ее задорным голосом.
— Я простолюдина не пущу, того и гляди чего-нибудь не досчитаешься. Не досчитаешься, говорю.
Ее наверняка было слышно по всему дому. У своей двери Кампьен в изумлении остановился.
В спальне явно беседовали. Слов нельзя было разобрать, но, судя по выговору, шел вежливый светский разговор. Кампьен отворил дверь и вошел в комнату.
На норвежском троне перед туалетным столиком спиной к зеркалу сидела мисс Эвадна. На ней был длинный бухарский халат, в котором он увидел ее первый раз, на плечи накинута кружевная шаль, изящную руку украшало кольцо с бриллиантом и старинный золотой перстень. А у ее ног мучился с электрическим чайником, неумело орудуя маникюрной пилочкой, седовласый дородный мужчина в черном смокинге и полосатых брюках.