— Что за чушь! Я просто отношусь к Клайти, как к родной дочери.
Кларри сел за стол, сложил на столе руки и опустил на них голову, на которой все еще была шляпа.
— Почему?
— Что почему?
— Да, почему? Именно из-за этого весь сыр-бор и разгорелся. Послушайте, Кампьен, будьте нашим судьей. Я пытаюсь объяснить этой старой глупой курице, которую я люблю, заметьте, как собственную мать, что всех в этом конченом мире не пережалеешь. Я что, не прав? Да? Не прав?
Рене в ответ неожиданно взорвалась.
— Свинья! — вскричала она, сощурив в щелки глаза: наверное, хотела вызвать в памяти образ этого бедного затюканного животного. — Свинья бесчувственная! Но в этом ты, бедняжка, не виноват. Матушка у тебя — моя подружка — была добрая женщина, добрее не бывает. Но твой папенька… Это он в тебе сейчас говорит, гад ползучий!
Мистер Грейс не сделал попытки защитить отца; вид у него был побитый и несчастный. Кампьену подумалось, что удар, нанесенный ему, был, пожалуй, ниже пояса. Рене и сама это поняла, поскольку переменила тон и даже принялась как бы оправдываться.
— Ладно, некрасиво подсматривать за тем, кому что перепадает. Пусть я даю верхним жильцам немного больше, чем полагается за плату. Я могу себе это позволить. И никого это не касается. Ходить кругом и вынюхивать, допытываться у старика Конгрива из банка, сколько у меня на счету, — это что, по-джентльменски?
— Ложь, — не очень уверенно произнес Кларри. — Кроме того, из Конгрива ничего не вытянешь. Зато меня он замучил с этими Палинодами. Хотел выведать о них всю подноготную. Набивался ко мне в приятели. Я тебе рассказал об этом, и ты еще мне ответила: «Банку нужно все знать о своих клиентах». Что, не говорила?
— Ну ты угорь, настоящий угорь. Из чего угодно выкрутишься, — сказала Рене и улыбнулась Кампьену неловкой улыбкой. — Я за свои поступки и действия отвечаю.
— Если отвечаешь, то все в порядке, — устало проговорил Кларри. — Я только хотел помочь тебе, глупая ты голова. Вижу, полдюжины древних шляп восьмого размера как кровопийцы тебя сосут. Я не хочу вникать, почему ты им все позволяешь, хотя, между прочим, кое-кому это кажется странным. Я просто хотел выяснить, можешь ли ты это себе позволить. Но раз ты говоришь, что можешь, и уверяешь меня, что стрелка барометра не предвещает банкротства, я умолкаю. Благодетельствуй любящим голубкам, моя радость, и в придачу пол-улице, если это доставляет тебе удовольствие. Мне все равно.
Мисс Роупер поцеловала его.
— Принимаю твои слова за извинение. И пожалуйста, не испорть дело какой-нибудь новой глупостью. Сними шляпу, никто дома в шляпе не ходит. Смотри, вот и Альберт снял.