— Жалкая девчонка! — наконец оглушительно крикнул он.
В комнате разыгрывалась мелодрама, абсурдная и вместе убийственная, поскольку главный герой, несомненно, страдал. Его душевная боль бесновалась, как разъяренная кошка.
— Ты так похожа на мою сестру, — произнес он, бессознательно переходя на ритмическую прозу. Прыгающий ритм, срывающийся голос, не нагоняй, а истерика. — Она была такая же бледная и чистая. Чистая, как белый листок бумаги. Но она лгала. Коварно лгала! Она убегала из дому и занималась любовью в подворотне, как гулящая девка!
Он не был ни трагиком, ни красавцем и все-таки производил не смешное, а грозное впечатление. Кампьен вздохнул. Чарли Люк поежился.
Клайти стояла замерев перед своим инквизитором. Ее темные глаза смотрели интеллигентно и настороженно, как смотрит знающий жизненные невзгоды ребенок. В ней был заметен не столько страх, сколько усталость.
— Она вышла замуж за моего отца, — неожиданно проговорила Клайти. — Вам никогда не приходило в голову, что это вы толкнули ее на путь обмана? Так же как толкнули меня. Вы думаете, мне нравится заниматься любовью в парке?
— А в коридоре городской больницы? — Презрение его достигло апогея. — Тебя к этому тянет, поэтому ты так себя и ведешь. У тебя зуд в одном месте! Горячие руки царапают тротуар в душных сумерках, а рядом шарканье любопытных ног. Меня выворачивает наизнанку! Господи! Как ты мне отвратительна! Ты слышишь, что я тебе говорю?
Клайти потрясенно молчала. Она стала еще бледнее, ее гордый изящный нос чуть не уперся в грудь, плечи поникли — юная жизнь, сломленная долгим унизительным непониманием.
— Ну?
Она встретила его взгляд, и слабая неуправляемая своевольная ухмылка тронула ее губы.
— Все это не так, — сказала она. — Мне кажется, вы знаете об этом только из книг.
Лоренс замигал, как будто его ударили по щеке, а в глазах Кампьена, кое-что понявшего в этой сцене, исчезло всякое выражение.
Естественно, гнев Лоренса только еще разгорался. Он бросился через комнату к камину.
— Да, я много читал! — Он схватил с камина письмо и протянул его ей. — Может, станешь утверждать, что это не ты писала?
Она не колеблясь взяла протянутое письмо и с удивлением посмотрела на адрес. Удивление, судя по всему, не было наигранным.
— Конечно, не я. Это ведь не мой почерк.
— Не твой? — Он навис над ней, доведя себя до белого каления. — Не твой? Это ты писала анонимные письма, поставила семью в такое ужасное положение. Ты облила нас всех этой грязью!
— Нет! — Клайти поняла, какое ей предъявлено обвинение, щеки у нее вспыхнули, глаза расширились и потемнели. Было видно, что она всерьез испугалась Лоренса. — Гнусно так говорить…