— И кто же раскрыл вам глаза? Часом, не капитан?
— Да, он. Мы говорили с ним совсем о другом. И вдруг он как ушат холодной воды на меня вылил. И в таких грубых выражениях. Я не поверил, тогда он привел меня в больницу, где лежит этот негодяй, и там… Там была Клайти.
Воспоминания бередили его рану, и Кампьен снова поспешил отвлечь его.
— Я не понимаю одного, почему ваши подозрения ограничились только родными?
— Но это очевидно. — Лоренс встал, его крупные дергающиеся пальцы разжались, потревожив сложенные на столе бумаги. — Я снова и снова возвращался к письму, — выделяя слова, он почти срывался на крик. — Автор упоминает о таких подробностях, которые известны только нам одним. От этого никуда не денешься. Тут у меня есть, — Лоренс проковылял к оконной нише и остановился возле бюро, — копия письма, снял на всякий случай. — С этими словами он дернул ящик, но не рассчитал силы, и его содержимое вывалилось на паркет.
— Не ищите, — Люк все больше терял терпение, — я помню текст наизусть.
— В самом деле? — Лоренс, нагнувшись, беспомощно взирал на ворох бумаг.
— Хотите, прочитаю? — с чувством предложил Люк. — Хотя бы начало. Только, по-моему, там ничего такого нет.
— Про цветы помните? — Лоренс, явно нервничая, шагнул к нему. — Сначала поток грязи в адрес доктора за «потворство подлому убийству», а дальше слова: «Даже лилии покатились, и только дурак мог им не внять».
Невыносимое отвращение, звучащее в его голосе, выдавало ужас, который вызывали у него эти письма. Надругательство над письменным словом, святыней в его микрокосме, было само по себе страшным грехом.
Наконец-то в Люке пробудился интерес.
— Да, помню, — подтвердил он. — И когда же эти лилии покатились?
— Прямо перед началом похорон, когда никого чужих в холле не было. Даже гробовщиков.
— Лилии, наверно, были в венке? — подсказал Кампьен, чувствуя, что без него все потуги Лоренса что-то объяснить кончатся ничем.
— Да-да, именно, — обрадовался тот. — Видите ли, кто-то купил венок. Кто-то посторонний. Мы этих демонстраций не любим. Кажется, актер Грейс, который вечно увивается вокруг нашей очаровательной мисс Роупер. На ночь венок поставили на верхнюю ступеньку лестницы, прислонив к стене. Утром внизу в холле собралась вся семья. Ждали гробовщиков. Сам я на похороны не собирался, как раз заканчивал работу, а сестры хотели пойти. Приходится соблюдать декорум. Стоим мы в холле, даже эта старая нимфа — помощница мисс Роупер. Как вдруг венок возьми и соскользни со ступенек. Катится и осыпает лестницу лепестками. Нелепое зрелище! Служанка, помнится, завизжала как резаная. Мисс Роупер бросилась наверх, поймала его на полдороге и постаралась привести в порядок.