Разыграв одну сценку, она тотчас начала играть другую.
— Ах, Боже мой! На мне все еще моя самая нарядная шляпка! — Миссис Лав сняла с головы ленту и кокетливо махнула ею в сторону Кларри. Тот очерком руки приделал к ленте воображаемую шляпу, как бы принимая ее, и старушка залилась хриплым хохотом, как уличный мальчишка.
— Это лента от шляпки, — обратилась она к Кампьену. — Лента, говорю, от шляпки. А где простыни? Где наволочки? Этаж свой я уже убрала. Этаж, говорю, убрала.
И она вышла со стопкой белья на руках, по-старушечьи печально шаркая сбитыми туфлями. Рене двинулась следом, неся еще одну стопку.
Кларри Грейс опять сел за стол и придвинул гостю бутылку пива и стакан.
— Негде развернуться комическому таланту. Она ведь играла в водевилях, — сказал он. — Ей уже восемьдесят, а энергии и сейчас на пятерых. Целый день на ногах, как заведенная. Боится, верно, что остановится и упадет замертво. Они с Рене всю работу здесь делают. Вы не представляете себе, как она любит наш пансион! Такую преданность поискать!
— Что для одной женщины отрава, для другой отрада, — не нашел ничего лучшего сказать в ответ Кампьен.
— Между прочим, вы попали не в бровь, а в глаз, — заметил Кларри без тени улыбки. — Я сколько раз замечал, вот брякнешь что-нибудь случайно и угодишь в самую точку. Пусть это будет для вас отправным пунктом, если, конечно, вы и правда служитель закона.
— В том-то все и дело, что правда.
Кларри рассмеялся. Когда он смеялся от души, лицо его делалось прекрасно, когда же вымучивал улыбку из вежливости, на него было жалко смотреть.
— Видите ли, — начал он с явным намерением завязать разговор. — Мы с Рене давние друзья. Познакомились — я был еще мальчишкой. И я что-то не помню у нее никакого племянника. А ведь, согласитесь, я должен был бы о вас слышать, и не один раз. Рене замечательная женщина. Лучше не встречал. — Он немного помедлил. — Вам, наверное, нельзя ничего говорить? Ну и ладно, у каждого своя линия в жизни. Я привык ничему не удивляться. Актерская профессия, знаете ли… Чего только не довелось повидать! Впрочем, ваша профессия в этом смысле мало чем отличается от нашей. За все приходится платить. Ваша матушка ведь не была ее сестрой?
— Смотря как на это взглянуть, — ответил Кампьен, несомненно подумавший при этих словах, что, в сущности, все люди по своему праотцу Адаму — братья.
— «Смотря как на это взглянуть!» Хорошо сказано! Вот это ум! Надо эту фразу запомнить. А вы шутник! С вами тут будет повеселее.
Его неявная тревога, казалось, полностью улетучилась.
— Подкрепитесь же, — сказал он, указывая на стакан. — Закупоренная бутылка для них недоступна.