Кампьен, сидя в постели, помотал головой, и в его потемневших глазах мелькнула какая-то догадка.
— Отнюдь, — тихо произнес он.
Люк отпил немного холодного чая.
— Рене поведала мне странную историю, — начал Люк, — про папашу Пузо, будто бы он без заказа и на глазок соорудил для Эдварда гроб. Пусть он кому другому это рассказывает.
— Да, — кивнул Кампьен. — Я тоже почувствовал, что эта его история с душком. Только не вижу пока, в чем дело. Между прочим, там сейчас мой Лагг, послан с заданием. Это, конечно, неэтично, но они старые враги. Что же он транспортирует — табак? Меха?
Лицо полицейского инспектора потемнело.
— Чертов старик! — зло проговорил он. — Чтобы в моем околотке такой сюрприз. Ни в какие ворота! Древнейший в мире трюк — контрабанда в гробах. Я ему покажу, как водить всех нас за нос. Я думал, что знаю этот участок как свои пять пальцев, и вот на тебе.
— Но может, я и ошибаюсь. — Кампьен старался, чтобы в голосе не звучало утешения. — Гробы, кажется, единственная его страсть. Так что, возможно, его история соответствует действительности. Я нисколько не удивлюсь, если это так.
Люк перестал хмуриться.
— Это и есть главная трудность со всеми этими чудаками. Самая дурацкая история может оказаться правдой. Не буду спорить, старина Джес мастер своего дела, но я бы все-таки не купился на эти его глупости о чувствах художника.
— И что вы собираетесь делать? Обшарить все закоулки его мастерской?
— Да, конечно. Под любым предлогом. Если это вам не помешает. Пузо может и подождать до окончания дела с Палинодами. В одночасье его бизнес не свернешь. Но мы, пожалуй, могли бы захватить его врасплох и отправить на заслуженный отдых.
Кампьен взвесил все за и против.
— А пожалуй, он вас ожидает сегодня, — сказал он. — Да и мой рекламный агент не простит мне, если я не проявлю самой элементарной сообразительности.
— Лагг? Я о нем слыхал, но никогда его не видел, сэр. Мне говорили, он сидел?
— Это было давно, в ту пору, когда он еще не потерял талии. Пытался не очень успешно залезть в дом. Нет, пожалуй, стоит осмотреть апартаменты гробовщика, хотя бы ради проформы. Если что и найдется, то все-таки это ерунда по сравнению с проказами Палинодов.
— Если же ничего не найдется и мы только припугнем его, он на какое-то время затаится. А переполох уляжется — он опять примется за свое, тут мы его и накроем.
Участковый инспектор вынул из кармана пачку исписанных листков, и Кампьена опять поразила пластичность его движений. Он перебирал бумажки, и каждая, точно в рупор громкоговорителя, заявляла о своем содержании: вот — неприятные известия, а это маловажное дело, может подождать, и т. д. Все это выражалось игрой света и тени на его живом угловатом лице.