— Но ты ведь справишься с ним, правда?
Рамон покачал головой.
— С ним даже лорду в одиночку несладко придется. И потом здесь нет снаряжения, которое мы применяем в Охоте на Охотника. Разве что стража засаду устроит, человек тридцать, с гранатострелами на арбалетах, — но Тюльпан ведь не дурак. Он не придет в «Ухмыляющийся лев» за кружкой бира, и ты не назначишь ему свидание за амбаром, Пончо, как пышногрудым трактирщицам, которые без ума от твоей шерсти. Он сам назначит тебе свидание… Спокойно, спокойно, ты ему не нужен!
Теперь уже трясло Пончо, и Рамон, решив, что малость пересолил, поспешил успокоить пофигиста и напомнил ему о намеченном визите. Наскоро побрившись и уложив орденский мундир в наплечную сумку («Ты можешь быть не в форме — но она всегда с тобой» — незабвенные уроки Кодекса и Субординации!), он облачился в потертую джинсу, отдал ключи слуге — и вот уже они с Пончо пробираются к базарной площади сквозь гомон бесконечных таверен, харчевен, магазинчиков тканей, обуви и бижутерии, пекарен, мясных, зеленных и бакалейных лавок с крикливыми вывесками — это был, по причине близости к центру, преимущественно торговый район, и тысячи запахов охотились за прохожими, вызывая разнообразные гримасы на лицах.
Беззаботно-жаркое солнце, встречные девушки и уличная суета быстро вернули пофигиста в привычное состояние. Он нацепил на нос любимые солнечные очки, запижонился, замурлыкал ту самую песенку вертлявого прачела (сгнившего тыщу лет назад, поди, от какой-нибудь дурной болезни) и на взвизге «ты знаешь, что я плохой!» даже ущипнул за выдающуюся задницу какую-то бабу с корзиной на голове — та, боясь потерять равновесие, могла только беззлобно ругнуться; потом неугомонный пофигист ухватил с уличного лотка кукол-тряцацок одну особенно лохматую и ужасную и закружился с ней в танце, вовремя, правда, успев швырнуть её обратно, пока оцепеневший лоточник не вызвал стражу. Рамон же в разнобегущей толкотне услыхал громыхание повозок асфальтомесов и утянул Пончо туда — его, как ребенка, всегда интересовали технические штучки, а это как раз было разрешено. Природный асфальт, твёрдую чёрную массу с блестящими раковинами на изломе, нынчелы знали и использовали давно, добывая его в нефтеносных известняках и доломитах у отрогов Заоблачного Хребта — но это был искусственный. Повозки, а точнее машины, построили по древним чертежам — и эти гудронаторы сейчас вовсю тарахтели, изливая горячий битум, а вокруг суетились закопчённые, но гордые асфальтомесы с дымящимися лопатами и тяжеленными железными каталками; такая же чумазая галдящая ребятня изо всех сил пыталась пронырнуть под алебарды стражников и оставить на