Поразительна «этнографическая» насыщенность повестей. В повести о братьях Ван подробно говорится о коммерческом предпринимательстве. В «Утаенном договоре» показываются сложные взаимоотношения в феодальной семье в связи с делом о наследстве. В повествовании «Украденная невеста» мы видим картины свадебной церемонии, а в истории «Человечья нога» — ростовщическую деятельность. Во многих повестях читатель знакомится с монастырскими нравами, а в повестях гунъань — со сложной судебной и административной машинерией. Эти «профессиональные» описания придают особый этнографический колорит повествованию, создают широкий общественный фон.
В этой связи нельзя не сказать о серьезной социальной значимости многих произведений, прежде всего нравоописательного жанра. Здесь авторы специально заостряют внимание на отдельных социальных явлениях, дают им свою оценку. Характерно, что нередко их оценка не совпадает с общепризнанным «ортодоксальным» мнением, и это говорит о самостоятельности и независимости авторских суждений. «Проделки Праздного Дракона» — повесть о пройдохе и воре. Однако герой-плут, несомненно, симпатичен автору, который восхищается и его умом, и благородством, хотя его «подвиги», мягко говоря, сомнительны с точки зрения общественной морали. Но вот что пишет автор в конце повести: «Его можно назвать благородной душой среди мошеннической братии. И не только среди мошенников блещет он своим благородством! Разве можно сравнить его с теми, кто носит высокие шапки и широкие пояса, — с лицемерными и алчными чиновниками, которые ослеплены духом корысти и забыли, что такое справедливость?..» Сочувственное отношение к ловкому и умному мошеннику в определенной мере отражает социальную позицию автора. Более отчетливо она проглядывается в историях, где изображаются сложные социальные явления, говорится об общественных непорядках и пороках. Здесь социальный голос авторов иногда бывает особенно слышен, он наполнен нотками осуждения, критики, неприязни. Порой повествование носит сатирический или разоблачительный характер. Авторы не только осуждают недостатки отдельных людей, но и пороки социальных групп. Не случайно многие сюжеты отражают поведение монахов, поступки чиновников, то есть представителей тех общественных прослоек, которые были носителями многих социальных недугов. Монашество (как это было и в западноевропейской новеллистике) — весьма распространенный объект изображения. Роль монаха в повествовании довольно разнообразна, часто монах не только лишен ореола святости (правда, немало рассказов, насыщенных «религиозностью», отражают и эту черту), но выступает как отрицательный персонаж — объект авторской насмешки и осуждения. Монахи — участники разного рода козней, мошенств и прежде всего любодеяния. В повести «Человечья нога» читатель видит монаха — вымогателя и шантажиста. В прологе повести писатель ведет речь о монахе-лицедее, превратившем святую обитель в вертеп. В повести «Две монахини и блудодей» в довольно неприглядном виде показаны представительницы женского клира, не уступающие в любодеяниях распутной мужской братии. Авторы всякий раз находят для них самые пестрые краски и разные изобразительные средства, начиная от легкого юмора и кончая ядовитым сарказмом.