Вдруг чей-то голос сказал:
— Не бывает красных бобов.
А-ту поднял голову — никого. По сторонам посмотрел — тоже никого. Обернулся, в дом заглянул — и там никого.
«Хэ, это мне послышалось», — подумал он и снова принялся за стручки.
— Ай-я, ай-я, синие бобы! Ай-я, ай-я, красные бобы! — запел он.
— Не бывает красных бобов, — ещё яснее, чем в первый раз, прозвучал тот же голос.
Страшно удивился А-ту. Опять посмотрел по сторонам, опять заглянул в дверь, не спрятался ли там кто-нибудь, но никого не было.
— Странно, кто же это говорит?
— Это Доу-эр-боб, — услышал А-ту.
— Где же ты? — спросил А-ту.
— Здесь, в самом большом стручке.
А-ту поспешно отыскал самый большой стручок и только хотел его расщепить, как он сам треснул и раскрылся и оттуда выпрыгнул маленький человечек. От макушки до подошв в нём было не больше одного цуня. А цунь, вы знаете, не больше маленького мизинчика. Кожица его была белой, как снег, а всё остальное было зелёным: зелёные волосики на голове, зелёные брови и ресницы и даже бусинки глаз зелёные. На нём была зелёная одежда и такие же зелёные туфельки.
А-ту даже подпрыгнул от испуга: в первый раз увидел он чудо! Но потом завёл разговор:
— Ты так и живёшь в стручке?
— Да, — ответил боб. — Я всегда живу в самом большом стручке.
— А что ты там делаешь?
— Пою песни.
А-ту очень обрадовался и сказал:
— Как хорошо! Я очень люблю, когда поют. Вот я буду чистить, стручки, а ты мне пой.
И он начал отбирать стручки, а боб запел:
Очистишь стручки, поджаришь бобы.
Кушай на здоровье сладкие бобы!
Как только боб запел, А-ту почувствовал в себе необыкновенную силу, пальцы его весело затанцевали, и корзина вмиг наполнилась очищенными бобами.
— Чудесно! — прошептал изумлённый А-ту. — Прошу тебя, боб, давай жить вместе.
— Давай, — ответил боб. — Только не забывай обо мне, как бы ты ни был занят. А я буду петь тебе песни.
На следующий день А-ту положил стручок в карман и отправился вместе с отцом убирать пшеницу. Как только его руки дотронулись до стеблей пшеницы, боб тихонько запел:
Мы пшеницу уберём и на мельницу снесём,
Мы пшеницу уберём и лепёшек напечём.
И снова, услышав песенку боба, А-ту почувствовал в себе необыкновенную силу. Движения его стали стремительными, как порывы горного ветра, и работа пошла вдвое быстрее. Отец, всегда обгонявший А-ту, теперь отставал от него и жаловался на свою старость.
Через два дня А-ту отправился с отцом мотыжить землю. Стручок он снова положил в карман и как только поднял мотыгу, боб запел:
Мы работаем опять, раз, лва, три, четыре, пять!
Разрыхлим мотыгой землю, чтобы мягко было спать!