Из группы будущих штрафников только четверо могли продолжать марш: Ойгерд, Хромой, Кровавый Эмир и Черныш. Остальные получили ранения разной степени тяжести и оставались в тюрьме до излечения. А уцелевших влили в маршевую колонну таких же каторжан, которые изъявили желание искупить свои преступления пролитой кровью на поле боя, и пешком погнали дальше в порт.
Горожане провожали их равнодушными взглядами. Каторжники здесь не редкость, а привычный фон. Все спокойно и обыденно. Но когда голова колонны заходила в порт, вышла заминка. На перекресток выкатилась телега с кирпичами. Образовался затор и пока хозяин телеги ругался с охранниками, а потом освобождал путь, под ноги Хромого из окна ближайшего дома метнули кусок материи, который он быстро поднял и спрятал под одежду. Позже выяснилось, что это послание от его друзей на воле. Они обещали вытащить своего пахана, но каким образом, не объяснили.
Ойгерд в воровское братство не верил. Впрочем, как и в любое другое. Слишком много плохого и неприглядного видел в своей жизни. Да и как иначе? Как, скажите на милость?!
В юности его, конечно, воспитывали на героическом прошлом предков, на благородных порывах аристократии, прививали верность и честность. Только это все в прошлом и, столкнувшись с реальной жизнью, он осознал, что все не так.
Сначала убивал северян и выжигал их стойбища. Потом резал имперцев. Затем его предали, развели на любовь и ревность, едва не казнили и он был вынужден стать изгоем. А дальше служба в наемном отряде и армия Ассира. Жизнь заставила его пересмотреть свои взгляды. Но самое большое влияние оказала каторга. Говорят – тюрьма, как и армия, школа жизни. В этом есть определенная правда. А каторга гораздо хуже любой тюрьмы. Там среди отбывающих наказание каторжников нет людей. Есть трудовые единицы, которые являются легко заменяемым инструментом. Голод, холод, пытки, тяжелейший физический труд, наркотики, произвол охранников и надсмотрщиков – все это направлено на подавление человека, на его уничтожение как личности и превращение в тупое животное. Альфи смог сохранить себя. Наверное, просто повезло, слишком незначительным был его срок пребывания на каторге. А если бы он провел в Серой Пустыне год? Или два? Об этом он не хотел даже думать. Лучше смерть, чем такое…
– Альфи вар Ойгерд! – разнесся над колонной каторжников чей-то сильный и уверенный голос.
Бывший полковник поднял голову, осмотрелся и увидел конного армейского офицера на превосходной лошади. После чего Альфи поднял руку и сказал:
– Я! Заключенный Альфи вар Ойгерд, приговорен к десяти годам каторги по статьям…