— Конечно, не повторится. Если ты погибнешь в бою, это плохо отразится на моем руководстве.
— Не бойся. Я собираюсь умереть на пухлых ручках своей будущей жены. Возможно, и не раз, — добавил Байяр, ухмыляясь.
Пришла ночь. Появились звезды. В черном великолепии неба то и дело мелькала падающая звезда, похожая на желтовато-зеленую искру.
— Что там поделывают Костяные Головы? — пробормотал Казар, поглядывая вверх.
— Следят за нами, — предположил Байяр.
— Пусть следят. Им бы следовало разделаться с нами, когда у них была такая возможность. Через неделю нас будет еще больше.
— Мы не знаем численности Костяных Голов, — уныло заметил Байяр.
— Я сам голыми руками убил четверых. Значит, один монгол может противостоять четырем Костяным Головам.
— Но ты хан, — напомнил Байяр.
— Это случилось до того, как я стал ханом.
— Верно, — согласился Байяр.
— Мы разобьем их! Все решит наша храбрость и оружие.
— Но у нас уже нет того, что было тогда. Костяные Головы забрали ружья, которые чихают.
Казар помрачнел и погрузился в раздумья.
— В прошлом мы добыли себе оружие. Добудем и в будущем.
Байяр оглянулся. Многие из монголов ехали, держа наготове автоматы Калашникова, дула которых грозно смотрели в небо. У некоторых грудь пересекали патронташные ленты.
— У нас много автоматов и патронов, но мало луков и стрел, — задумчиво сказал Байяр.
— Я назначаю тебя изготовителем луков и стрел, — быстро отреагировал Казар.
— Я не умею.
— А я тебя научу.
— Но разве не лучше, если ты сам этим займешься?
— У хана есть более важные дела, но если тебе так дорог чин Нижнего Городского Монгола, то я назначу кого-нибудь другого.
— И какова будет моя новая должность? — вздохнул Байяр.
— Мастер стрел.
— Это такой чин?
— В моей Золотой Орде это очень важный чин, за который полагается дополнительная порция баранины каждый третий день.
— Но разве я уже не заслужил дополнительной порции своей верностью?
Казар молчал довольно долго.
— Возможно, если ты будешь исполнять свои обязанности хорошо, я назначу тебя Князем Стрелы, — задумчиво сказал он.
— Согласен, — лицо Байяра посветлело. — Думаю, мне поправится состоять у тебя на службе. Похоже, судьба определила мне быть Джебей Норон Байяром в твоей орде.
— Очень хорошо, потому что другой орды в настоящее время нет.
По всей цепочке всадников прокатился хохот. Он становился все сильнее, заразительнее, словно выпускал на волю их долго томившийся взаперти дух. Вскоре вся орда уже мчалась вперед, по-монгольски опираясь на стремена и высоко стоя в седле, и только Байяр подпрыгивал, по своему обычаю качая головой.