— Кажется, это женщина! — удивленно воскликнул Ариунболд.
— Это не просто женщина, — проворчал Казар.
Всадница неслась, как ветер, пригнувшись к шее скакуна, ее кошачьи глаза, горящие неистовым огнем, казалось, готовы были пронзить Казархана, словно две черные стрелы.
— Судя по тому, с какой радостью она приветствует тебя, видно, что ты ей знаком, — сухо заметил Ариунболд.
— Ее зовут Чульпаи Гоа.
— Не очень-то она похожа на Утреннюю Лань.
— Ее схожесть с ланью лучше всего заметна при лунном свете, — ответил Казархан, не сводя глаз с женщины.
Длинные незаплетенные в косы волосы хлестали ее по лицу, словно кнут, заставляя мчаться быстрее. Байяр было рассмеялся, но грозное лицо наездницы мало способствовало веселью. Казар спешился и, передав поводья Очинболу, сделал несколько шагов навстречу всаднице.
И чуть было не оказался под копытами. В последний момент она осадила кобылу, и та дико заржала. Казар отпрыгнул в сторону, а женщина, развернув лошадь, снова направила ее на Казара. Он успел нырнуть под взметнувшиеся передние копыта и, прокатившись по земле, оказался за крупом кобылы.
Сотрясаясь от хохота, он все же крикнул:
— Неужели от злости ты стала косить, а, Утренняя Лань?
— Прежде чем сдаться, я убью тебя! — с ненавистью выкрикнула женщина, безуспешно пытаясь осуществить еще одну атаку.
Казархан решил, видимо, облегчить ей задачу, став прямо на пути разъяренной наездницы.
— Убей меня, если сможешь. Я уже умер и не боюсь смерти.
На этот раз Утренняя Лань заставила лошадь попятиться, а затем пустила в галоп. Казар качнулся влево, потом вправо и, когда животное промчалось мимо, вдруг оказался в седле, столкнув женщину.
Она рухнула на спину, подняв тучу пыли. Не переставая смеяться, Казар подъехал ближе и поднял кобылу на дыбы. Принудив ее расставить передние ноги, он дернул поводья. Копыта опустились, прижав роскошные волосы не успевшей подняться женщины. Все ее попытки освободиться ни к чему не привели. Наконец это занятие надоело Казару, и он отъехал в сторону.
Утренняя Лань вскочила. Глаза ее метали молнии. Усмехаясь, Казар подошел к ней и нарвался на оплеуху. Он принял затрещину спокойно, тряхнул головой и получил второй удар по щеке.
— В твоих шлепках, как всегда, больше огня, чем злости, — спокойно заметил Казар.
Утренняя Лань плюнула на его доспехи.
— Я скорее умру, чем отдамся тебе, — прошипела она.
— Я умер из-за того, что ты отдалась мне. Так что очередь за тобой.
Третья пощечина оказалась самой крепкой. С гордого лица Казара исчезла усмешка, а шлем Чингисхана свалился с его головы в пыль.