И Змеевна, повинуясь их воле, вышла на берег. Прямо держала она плечи, гордо несла голову, а все ж не смогла скрыть изумления, как увидала птах ясных.
Были они огромны, больше Кота, и так величавы, что дух захватывало. Перья горели аквамариновым, оливковым и коралловым цветом, а хвосты развевались, как языки пламени. Из головы каждой высоко поднимался пестрый хохолок, сверкая, словно украшенный каменьями. И были они все словно сотканы из цветов или на холсте намалеваны…
Не сдерживая восторга, поклонилась девица низко до земли и заговорила:
– Приветствую вас, чудесные райские птицы! Все правда, что Баюн рассказал. Пришла я в этот благословенный край, чтобы просить вас о помощи.
Зашумела Жар-птичья стая, между собой советуясь. А затем вышла вперед одна из птиц и сказала:
– В наших землях не бывает зимы, и Зимава нам не страшна. Но прав Баюн в том, что надобно восстановить мирской порядок вещей и, коли спит Полоз, разбудить его. Только мы тебе в этом не помощники. А до чертога Зимавы добраться подсобим.
– Спасибо! – вздохнула с облегчением девушка. – Не знаю, как и благодарить…
– Отблагодаришь еще, – вела свою речь дальше царственная птица. – Нынче настают другие времена: забираются люди в горы и в земли дикие. И сюда так ли иначе придут. Так вот, девица, за помощь нашу поклянешься ты весь свой век стеречь взморье от рода людского. Коли явятся кочевники, разрушат они наши гнезда, и погибнет Страна-Где-Восходит-Солнце.
Задумалась Марна, нахмурила лоб. Сюда, конечно, непросто добрести, а все ж можно. Будет ее мужу на всю жизнь задачка – охранять пути южные от людских глаз. Да делать нечего. Согласилась она на требования пернатых.
Кивнули птицы, расправили широко дивные крылья и поднялись в небо – солнце встречать.
– Куда же они? – глядя ввысь, спросила Баюна Змеевна.
– Не волнуйся, вернутся. Коли пообещали, то слово сдержат.
– Хорошо бы, – и она села рядом с Котом, укрыв ноги его пушистым хвостом. – Думаешь, рассердится Полоз, узнав, что я его сторожем здешнего края назначила?
– Не все ли равно, – фыркнул Баюн. – Скажешь, не было выбора. А коли бесчинствовать начнет, предложишь в другой раз самому себя будить.
– Угу, так и скажу…
– Что-то ты больно тихая поутру. Случилось чего? – внимательно разглядывая Марну, спросил сказитель.
Но она лишь покачала головой и обняла его за шею:
– Хоть ты-то меня не оставляй, друг сердечный…
Поглядел на нее Баюн печально сверху вниз, но промолчал.
Тем временем вернулась одна из Жар-Птиц, уселась на ветке и звонко запела, прославляя утро. А натешившись вдоволь, молвила: