Формион с этим категорически не согласен. Воевать со спартанцами всегда было и всегда будет непросто. Но Алкивиад увлек за собой горячие головы.
Когда спартанцы напали в прошлый раз, во всем мире не было города, подготовленного к войне лучше, чем Афины. Конфликт не стал для афинян неожиданностью, они сделали все возможное, чтобы пережить эту бурю. Увы, на войне никогда и ничего не идет по плану.
Формион напоминает об этом юноше, но тот лишь презрительно усмехается.
— Ах да, Перикл и его гениальный план!
Он произносит имя «Перикл» так, словно оно вызывает у него оскомину.
План Перикла состоял в том, чтобы не сражаться со спартанцами в Аттике. Он убедил сельское население укрыться за городскими стенами Афин: в этом случае спартанцы могли уничтожить урожай, но афинянам хватило бы зерна, поставляемого с берегов Понта Эвксинского.
Юноша ставит чашу на стол с такой силой, что из нее выплескивается вино.
— Перикл ошибался!
На самом деле Перикл мог предвидеть чуму. Когда десятки тысяч беженцев заполонили весь город — каждый двор и каждую канаву, — стоило ожидать эпидемии. А с учетом того, что пропитание афинянам доставляли корабли со всего мира, заодно распространявшие всевозможные болезни, вспышка была практически неминуемой. В общем, в гениальном плане Перикла имелись существенные изъяны.
Неожиданно юноша резко подается вперед, и Формион уворачивается, чтобы не дышать его перегаром.
— Перикл — виновник всех наших бед!
— Тише! — резко окорачивает его Формион. — А не то нам придется выйти подышать свежим воздухом. Тебе вино ударило в голову.
В конце концов, это свадьба, и в такой радостный день вряд ли уместно говорить о чуме — особенно о той самой чуме. Перикл не смог ее предотвратить и сам стал ее жертвой вместе с тысячами других афинян. Пришлось отказаться от запланированного наступления во Фракии, потому что у Афин практически не осталось армии. Нужно было любой ценой спасти флот, без которого город точно погиб бы.
Поначалу для Афин этот год был одним из самых здоровых. Болезнь внезапно обрушилась на Пирей. Пришла она из Египта и не щадила ни слабых, ни сильных, ни стариков, ни детей. Не помогали ни врачи, ни молитвы в храмах. Заболевшие либо умирали, либо выживали, и выздоровевшие верили, что в будущем никакая болезнь не будет для них смертельной.
Болезнь не просто убивала людей. Она погрузила город в хаос. Афиняне грабили, насиловали и убивали, думая, что просто не доживут до наказания. И никто не заботился об охране порядка: в этом не видели смысла. Всем без исключения грозила более суровая кара, и казалось естественным насладиться хоть чем-то в оставшееся время.