Формион прикидывает: юноше в ту пору должно было быть лет четырнадцать. Красивый мальчик легко мог стать жертвой разгуливавших по улицам насильников. Впрочем, вряд ли он вообще осмелился бы выйти из дома: канавы были полны незахороненных тел, которые грызли собаки, пока чума не убивала и собак. Прямо на улицах горели погребальные костры, для розжига использовали сломанную мебель и утварь. И пока одни совершали погребальные обряды, другие бросали в костер все новые тела.
Формион был не единственным, кто отметил, что чума не затронула Спарту. Воинственные спартанцы живут в сельской местности, и им никогда не приходилось в разгар лета сгонять жителей всех деревень в один-единственный город. Возможно, афинянам следовало поступить с деревенскими жителями так же, как с их скотом, который эвакуировали на соседний остров Эвбея.
Вспоминая о бедах прошлого, Формион едва не забывает о нынешней проблеме.
— Перикл… — начинает он, но юноша не дает ему и слова сказать.
— Перикл! Он был ужасным руководителем, бездарным военачальником и просто ничтожеством! Он… отстань от меня!
АФИНСКАЯ ЧУМА
Чудовищная чума обрушилась на Афины летом 430 г. до н. э. По оценкам историков, от нее погиб каждый третий из тех, кто укрывался за стенами города. Массовое захоронение тех времен свидетельствует, что в действительности в городе одновременно свирепствовали две эпидемии, одна из которых представляла собой вспышку мутировавшего тифа. Об афинской чуме мы знаем со слов очевидца: Фукидид жил в то время в Афинах и заболел сам, но выздоровел. Описание чумы в этой главе основано на его «Истории» (2.47.1).
Формион хватает юношу за руку и обменивается взглядами с мускулистым гостем, схватившим дебошира за вторую. Молодой человек принялся кричать, а они заранее договорились, что вышвырнут его из помещения, как только он начнет мешать гостям.
Юноша пытается вырваться и пинает Формиона по лодыжкам, но, поскольку обуви на нем нет, он тем самым делает больно лишь себе самому. Остальные гости стараются на обращать внимания на двух мужчин, несущих к выходу извивающееся тело. Впрочем, кое-чего дебошир добился: почти все уже успели отвлечься от светских бесед, чаш с вином и роскошных блюд и решили, что пора наконец начинать торжественное шествие. Шумная, веселая толпа вываливается из зала во двор.
Велев дебоширу взять себя в руки, Формион присоединяется к процессии и занимает место рядом с невестой, которая, как ему кажется, начала всерьез беспокоиться о том, чем закончится этот торжественный день. Все же она наверняка испытывает облегчение от того, что ждать осталось недолго. Заметив, что Формион вернулся, невеста спрашивает его: