Но ваш и мой народы перестали быть едиными, как вам хорошо известно, и у меня нет обязательств перед двумя кланами.
– Да, мы знаем. – Тон Инелуки заставил Хакатри снова стиснуть его плечо, но брат не обращал на него внимания. – Говорят, вы называете себя Изгнанником и не хотите иметь никаких дел ни с нашим, ни со своим кланом.
– И что с того? – Голос Ксанико прозвучал холодно, точно ветер на вершине высокой горы. – Я не живу в ваших землях или их, если только правители вашего Дома Ежегодного Танца не объявили, что это место теперь является их владением. И, если у нас закончились темы для обсуждения, вам, принцам зида'я, следует отправиться дальше по своим делам как можно скорее.
То, как он произнес эти слова, заставило меня с тревогой посмотреть на воинов, стоявших у двери. Они были смертными, что показалось мне странным, но все выглядели сильными и хорошо вооруженными, и, казалось, никто из них не выказывал страха перед двумя столь знаменитыми детьми Рассвета, как мой господин и его брат Инелуки.
– Я приношу вам извинения за необдуманные слова, произнесенные моим братом… – начал Хакатри.
– Только не надо за меня извиняться! – заявил Инелуки.
Мой господин продолжал так, словно тот не открывал рта.
– …но мы пришли не для того, чтобы вспоминать старые обиды, лорд Ксанико. Хидохеби появился с севера, и леди Винадарта с озера Небесное зеркало рассказала нам, что именно вы можете знать, как его победить.
– Только не с помощью отчаянных атак или вдохновляющих песен, – ответил Ксанико. – Нет, мне нечего вам предложить, Са'онсерей. Тем не менее вы можете провести здесь ночь. Дорога вниз слишком крутая и опасная, чтобы спускаться по ней ночью.
– Благодарю вас, лорд Ксанико. Памон, позаботься о ночлеге, – сказал мне Хакатри.
Хозяйка дома ждала в соседнем зале. Я поклонился ей и спросил, куда мне следует отнести вещи моего господина. Она так долго на меня смотрела, что я почувствовал смущение.
– Йанум док син род анна бир? – наконец сказала она.
Я не понял ни единого слова.
– Прошу прощения, миледи, но я вас не понял.
– Я сожалею, – сказала она, но выражение ее лица показалось мне странным и встревоженным. – Я спросила, как вас зовут.
– Меня зовут Памон, миледи.
– Нет, меня интересует не фамильное имя, я хочу знать ваше имя.
Я был удивлен. Даже мой господин обращался ко мне по фамилии.
– Кес, миледи.
– Я прошу прощения за то, что так долго на вас смотрела, – дело в том, что я уже очень давно не встречала своих соплеменников и обратилась к вам на своем родном языке – он также является и вашим.