Ушаков шел по песчаному берегу бухты и вдруг услышал дикий вопль. Из яранги выскочила девушка, за ней еще одна. Они крикнули что-то и бросились бежать. Ушаков не знал языка эскимосов, он ничего не мог понять.
Вскоре из яранги выбрался пожилой эскимос. Он заметно покачивался на ногах, в руках держал тяжелый гарпун. С этим гарпуном и помчался за девушками. Что было делать?
Ушаков подставил ногу пробегавшему мимо эскимосу.
Тот споткнулся, выронил гарпун, свалился на песок. Потом быстро поднялся на ноги. Подхватил свой гарпун и замахнулся на Ушакова.
Георгий Алексеевич стоял неподвижно, глядел в полубезумные глаза. Секунда, другая… Ушаков не двигался, он понимал — дрогни он, покажи, что боится, и гарпун, пущенный сильной рукой эскимоса, пронзит его.
Еще несколько секунд напряженного молчания.
Слышно, как тяжело сопит эскимос.
Наконец рука с гарпуном медленно опускается. Эскимос смахивает с лица капли пота, с губ его слетают обрывки слов. Он бросает гарпун и исчезает в яранге. Метрах в ста от нее, на берегу, сидят две девушки и всхлипывают.
История… Ушаков поправляет карабин на плече — он только сейчас вспомнил о нем — и бредет к шлюпке.
Да-а… После такого случая ни один эскимос, наверное, не поедет с ним на остров.
Он вернулся на «Ставрополь», рассказал о случившемся капитану Миловзорову. Задумался тот и потом почему-то засмеялся.
— Вы находите, есть повод для веселья? Ведь нам нечего делать на острове Врангеля без эскимосов.
— Смешного не так уж много, Георгий Алексеевич, хотя… Но и огорчаться не надо. Вы выиграли, понимаете? По-бе-ди-ли! Без оружия. Эскимос убедился, что вы смелый человек. Это для них значит немало. Я уверен, они поедут с вами.
В каюту постучали, вошел матрос и доложил: к пароходу приближается байдара.
— Сколько в ней людей? — спросил Миловзоров. — Один человек? Пойдемте, Георгий Алексеевич, встретим его. Мне сдается, это ваш новый знакомый.
— Вряд ли. После того как я подставил ему ногу…
— Не торопитесь. Вот вам бинокль.
Ушаков встал у борта, приблизил к глазам бинокль. В байдаре в самом деле сидел пожилой эскимос. Он подгреб к пароходу, вскарабкался по трапу. Ушаков услышал, как эскимос сказал матросу:
— Отведи меня к умилеку. Он был на берегу.
Гостя проводили к Ушакову. Опять они стояли друг против друга. Высокий стройный Ушаков и коренастый смуглый эскимос, щуривший свои и без того узкие глаза. Только теперь он был без гарпуна, да и хмель уже выветрился из него.
— Ты меня толкнул, и я хотел заколоть тебя, — виновато сказал он.
— Здравствуй, — поздоровался с ним Ушаков. Он держался так, как будто бы ничего не произошло.