Ушаков неторопливо обходит пароход. После многих дней напряженных сборов он отдыхает. Но отдыхает только тело, не голова. В ней — словно рой снежинок — кружатся вопросы, один важнее другого.
Где выбрать место для поселения, на каком берегу?
Как лучше наладить жизнь шестидесяти человек?
Удастся ли запастись мясом до зимы?
И самое главное: какие они, эскимосы? Если он не поймет их, если они не поверят ему, — ничего не получится из переселения на остров. Правда, еще надо добраться до этого острова. Вся надежда на Миловзорова.
В рубке матрос, поглядывая на компас, медленно перебирает ручки большого рулевого колеса. Павел Григорьевич Миловзоров, увидев Ушакова, на секунду отрывается от вычислений и снова склоняется над картой. Она покрыта его карандашными пометками. Каждый час приносят в рубку данные о глубинах и температуре воды. Капитан тихонько напевает в усы. Видимо, все идет как надо.
— Откуда мы все-таки будем подходить к острову? — спрашивает у него Ушаков.
— Все зависит ото льдов, — отвечает Миловзоров, — Как они прикажут. А льды…
Капитан почему-то внимательно смотрит на небо.
— Видите? Утки летят. На запад.
— Пусть себе летят, — усмехается Ушаков. Он понимает, что капитан неспроста заговорил о птицах.
— Это хорошо, Георгий Алексеевич, что они летят. Утки нас уму-разуму учат. Подсказывают обстановку.
— Что же они сказали вам, эти утки? — Ушакову нравится уверенность Миловзорова, его успокаивающая рассудительность.
— Не так уж мало утки говорят. Птицы обычно добывают себе корм у плавающих льдов. И если они летят от берегов Америки, то, выходит, льдов у тех берегов нет. И прямо по нашему курсу тоже нет. А вот западнее… Скорее всего, ветер прижал льды к острову Врангеля. Придется нам с ними повоевать.
Миловзоров провожает глазами большую стаю уток.
— Что поделывают ваши эскимосы, товарищ начальник острова Врангеля?
— Чаи гоняют. По-моему, это их самое любимое занятие.
— Да чем им еще тут заниматься, на пароходе? Спать да чаи гонять. Пусть отсыпаются. И вам бы надо как следует отдохнуть.
Ушаков выходит из рубки. Ветер заставляет его застегнуть куртку. С кормы доносится раздирающий душу вой. Собаки. Жуть.
Сто собак Ушаков купил в бухте Провидения, да еще собаки эскимосов… Они не дают пассажирам «Ставрополя» соскучиться. Лают, визжат, воют с раннего утра до позднего вечера. В больших деревянных клетках мычат быки, хрюкают в загончике свиньи. Не пароход, а настоящий зверинец.
И еще на палубе — гидроплан, крепко прихваченный канатами. Около него дежурит летчик Кальвица со своим механиком.