— Свежий след! — кричит через час Ушаков.
В снегу огромные вмятины. Можно опустить в дыру ногу, и еще останется место. Ну и лапка у этого зверя!
— Так не надо делай, — просит Иерок, — Не наступай. Медведь узнает, что ищем его, уйдет.
Ушаков послушно обходит след, ему не хочется огорчать друга. Они торопятся за недавно прошедшим медведем, но следы приводят их к морю.
Дальше не пройти. Молодой лед — тонкий. Видно, что в нескольких местах он разломан — не выдержал тяжести медведя.
Приходится начинать все сначала.
И второй, и третий, и четвертый след выводят их к морю. Все ясно: где-то там, у чистой воды, медведи охотятся на нерпу.
Сидят охотники на берегу, посасывают трубки. Настроение неважное. Только даром теряют время.
— Будем хитрить нанука, — решает Иерок.
Эскимос сует трубку за пазуху, достает с нарт жирный кусок нерпы. Из плавника разводит костер.
— Смотри нанука, — говорит Ушакову, — Нанук услышит нерпу, придет сюда.
Потрескивают в огне дрова, шипит и шкварчит нерпичий жир. Легкий ветерок с берега уносит запах нерпы в море.
— Идут! — Ушаков напрягает глаза, вглядывается во мглу и замечает, как по льду торопится к ним целая медвежья семья. Мать и два годовалых медвежонка. В каждом, наверное, килограммов по сто весу.
Охотники прячутся, готовят оружие. Но медведи до берега не доходят. Они останавливаются неподалеку — на куске старой льдины.
Десять минут, двадцать… Звери не спешат к людям, играют или просто лежат. Три смутных пятна. По меньшей мере, полтонны мяса.
Не сговариваясь, Ушаков с Иероком подхватывают винчестеры и бросаются по молодому льду к медведям. Будь что будет!
Ух! Ушаков погружается в море. Сильное течение тянет под лед, ледяная вода обжигает тело. Рукавиц уже нет, пальцы судорожно вцепились в кромку льда.
Жжет, жжет мороз мокрые руки. Течение тащит за ноги в глубину.
— Умилек! — слышит Ушаков голос Иерока… — Нож! Нож!
Да, он забыл о ноже. Одной рукой Ушаков держится, другой находит на поясе нож и втыкает его в рыхлый лед. Это уже точка опоры.
— Лови! — снова кричит Иерок.
Эскимос достает тонкий ремень, к одному концу привязывает точильный брусок. Бросает ремень Ушакову.
Георгий Алексеевич пропускает ремень под мышки.
Иерок осторожно вытягивает его из воды. И тут же проваливается сам. Тоже втыкает в лед нож, держится.
Теперь Ушаков тащит эскимоса на ремне.
Они ползут по льду, но стоит встать на ноги — проваливаются.
Сколько уже раз искупались они? Тело не чувствует холода. Сводит судорогой ноги. Пальцы с трудом удерживают ремень.
Вот и берег. Ушаков валится на снег.