Иерок, закутанный в меха, лежит в своей яранге. Он никого не узнает, вскрикивает в бреду. Пытается приподняться и бессильно падает на оленьи шкуры.
Ему кажется, что охота продолжается и он гонит упряжку от капкана к капкану. Жаркое солнце так нагрело воздух, что трудно дышать. Он хочет раздеться, хочет скинуть кухлянку. Но собаки несутся все быстрее, нарты подпрыгивают на кочках, а руки заняты…
Дочь Иерока неподвижно сидит у изголовья охотника. Глаза ее полузакрыты. Непонятно, дремлет она или бодрствует. Крупные слезы выкатываются из-под ее полуопущенных век.
Доктор слушает больного. В груди Иерока что-то булькает, хрипит. Неровно бьется сердце. Диагноз доктору ясен. Сильное переохлаждение организма, воспаление легких, обморожены ноги, руки, лицо.
И неспециалисту понятно: старику с болезнью не справиться.
Савенко выползает из яранги. Проклятая Арктика. Прекратиться бы пурге на день раньше, Иерок остался бы жив.
Тихо стоят у яранги Иерока эскимосы. Они обступают доктора. Они ждут, что он скажет. Они верят доктору, недавно он вылечил сестру Нанауна. У нее тоже было воспаление легких.
— Сыглугук, — по-эскимосски отвечает на их безмолвный вопрос доктор, — Плохо. Очень плохо.
Эскимосы опускают головы. Кивъяна просит:
— Поставь Иероку стеклянную палочку.
— Я уже ставил. Я дал ему лекарства.
Из яранги выходит старшая дочь Иерока. Она подходит к собакам, отвязывает лучшего пса из упряжки Иерока.
Пес начинает скулить и рваться из рук. Он чувствует что-то нехорошее.
«Ныката» — жертва», — догадывается доктор.
Чтобы спасти Иерока, дочь хочет принести в жертву собаку. Но сначала у пса спросят: согласен ли он. Если собака зевнет, значит, несогласна. Тогда в жертву выберут другую.
— Ты хочешь? — спрашивает дочь Иерока, — Помоги Иероку.
Собака, не открывая пасти, жалобно скулит, со страхом смотрит на людей.
— Хочет, хочет, — говорят, выждав немного времени, зскимосы.
Упирающуюся собаку подводят к больному. Девушка кладет одну руку на голову пса, в другой у нее — перо птицы. Этим пером она обметает Иерока в сторону животного. Болезнь должна перейти с охотника на собаку. Пусть умрет пес, но не Иерок.
Больной спокойно глядит невидящими глазами. Он силится что-то вспомнить.
— Песец, — шепчет он. — Ты нехороший. Ты унес мой капкан.
Псу прокалывают ухо. В небольшую дырочку вдевают красный ремешок. Капли крови сочатся на пол. Собаку вытаскивают из яранги, привязывают рядом со входом. Она обречена. Даже если Иерок выздоровеет, собака погибнет, потому что стала «ныката» — жертвой.