. Другим моментом был фактор интенсификации земледелия, т. е. удабривания земель. На навозных землях густота высева снижалась иногда очень резко. Так, на Европейском севере России, в Шенкурском у. на ежегодно удобряемых либо торфом, либо мхом, так называемою “людчиною”, а больше всего – скотским навозом землях высев ржи был очень мал – 6 четвериков на десятину в 2400 кв. с аж., горох имел фантастически разреженную норму – до 3-х четвериков; лишь ячмень сеялся по норме 1–2 четверти на дес., да овес – 2 и более четверти на десятину
[588]. В Архангельском у. ячменный высев явно редок – 10 четвериков на дес.
[589], а на Онеге – 12–16 четвериков, т. е. 1,3–2 четверти на дес. (рожь здесь тоже сеяли по общероссийским нормам 8–12 четвериков на дес.)
[590]. По Бежецкому у. Тверской губ. есть прямое указание, что “на безнавозной земле четвертая часть высевается больше”, иначе говоря, вместо 8 четвериков ржи – 12,5 четвериков. В Краснохолмском у. той же губернии на безнавозной земле норма высева увеличивалась на 2–3 четверика. Наконец, в Новоторжском уезде посевы ржи и жита (ячменя) на неудобренных землях увеличивались лишь на 6-ю и 7-ю доли, а у овса увеличение было еще меньшим
[591]. Разница была наибольшей там, где удобрение вносилось в более или менее большом размере (ок. 400 возов на десятину). Там же, где навоза не хватало, пропадал и эффект снижения густоты высева. Так, в Калужской провинции, где весь навоз осенью практически шел на конопляники при огородах, высев на одобренной и хорошей земле был равен 11–12 четверикам, а на неодобренной – 13–14 четверикам
[592].
Третий, пожалуй, наиболее сложный фактор – степень засоренности полевых земель. Засоренность – самый страшный и неистребимый враг земледельца. Густота высева была тем большей, чем большей была угроза от сорняков. В Тульской губернии, особенно в ее южной части, “особливо яровые заглушаются множеством негодных трав и заставляют земледельца… яровые хлеба, а особливо овес, сеять гораздо чаще”. Разница достигала 130 % и более[593]. Часто понятие “хорошая земля” сливалось по существу с понятием “земля, чистая от сорняков”. Это видно из рассуждений Федота Удолова в наставлениях своим приказчикам в петербургских имениях. “Ежели будет земля хорошая и довольно удобренная, – пишет он, – на той должно сеять всякой хлеб редко, а на худой и неудобренной земле – чаще, а особливо яровой хлеб, на худой земле редко посеянной, трава одолеет и ничего не уродится”[594]. По свидетельству современников, для Европейской России в целом в XVIII столетии характерно появление тенденции к загущению посевов. Агрономическая наука во второй половине века уже четко осознавала этот изъян широкой земледельческой практики, но такова была реальная действительность. Здесь действовал тот же многовековой принцип – “не рисковать!” А.Т. Болотов, описывая возделывание льна на Псковщине, упоминает, что норма высева льна на десятину “в половину ржи”, т. е. 6–8 четвериков. В близком Тверском уезде высев льна на десятину 8 четвериков. Есть данные и о высеве льна на “новине” в районе того же Пскова и Новгорода. Там, где сеют четверть овса, льна сеют на “новине” один четверик