— Знаете, кто этот шут гороховый? Не поверите — тот самый лягавый, который в свое время посадил-таки меня… Теперь вот — холуйствует… Митрич! — окликнул он, повысив голос. — Когда, голубчик, ужин?
— Как всегда, ровно в двадцать один ноль ноль, ваше превосходительство! — с достоинством ответил отставной полковник милиции.
Провожая совершенно ошеломленную гостью в ее личные апартаменты, Константин Эрастович попутно информировал ее, что в чудо-замке аж двенадцать ванных комнат, три бильярдных, два спортзала, киноконцертный холл, два бассейна, четыре теннисных корта, четыре сауны, русская — с веничками! — баня, гардеробные, каминные, парикмахерские, столовые…
— Вон! — показал он в окно. — Вон там, за леском, — ферма… На меня целый совхоз работает. Между прочим, довольны и даже мечтают избрать депутатом…
— Вас?!
— Ну не Бабу же Ягу, директрису совхозную, — хмыкнул Кощей.
Господи, в замке был даже маленький зверинец с тигром, павлином, крокодилами и самой настоящей, как выразился Константин Эрастович, «южноамериканской делай-ламой»!..
Две молоденькие, в кружевных чепчиках и передничках, горничные распахнули перед Василисой белые, с золочеными ручками, двери ее спальни и, сделав книксен, улетучились.
— Ах! — сказала Василиса, с изумлением оглядевшись. — Мамочка, да уж не сон ли это?!
— Это не сон, это всего лишь новая русская сказка! — пряча в усы довольную усмешку, сказал радушный хозяин. — Отдыхайте, устраивайтесь. Ужин, как вы слышали, в девять… Да, кстати, мой повар раньше готовил исключительно для членов Политбюро…
Константин Эрастович вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Боже мой! — охнула Василиса, бессильно опускаясь на краешек широченного, четырехспального, должно быть, ложа. Из высокого, под самый потолок, зеркала на нее устало воззрилась вконец замученная за день бледная рыжая растрепа.
«Нет, Васька, ты и в самом деле тронулась, — трогая мешки под глазами, подумала гостья Кощея Бессмертного. — И глазищи у тебя совершенно безумные — аж светятся! А все то, что ты творишь, — это форменное сумасшествие, клиника, бред, чушь, русские народные пиявки!.. Стоп-стоп! Какие еще пиявки, откуда?! Да не откуда, а куда, дурища ты оглашенная!.. В Неведомое, в никуда, к черту на рога — в Чечню, в Нечистое Поле. И это лишь за тем, чтобы в лучшем случае отыскать его могилу и по-бабьи всласть выплакаться на ней…»
Несколько минут она сидела неподвижно, закрыв глаза, закусив нижнюю губу…
Зазвонил стоявший в ногах телефон. После пятого звонка она подняла трубку:
— Да, слушаю…
— Разбудил? Ай-ай-ай!.. — огорчился Константин Эрастович. — Ну да ничего, вечерний сон вреден… Голубушка, там у вас в стене гардероб, а в нем — платья, много-много всяческих ваших женских… х-мм… одеяний. А в комоде, в шкатулочке, побрякушки. Вы уж не сочтите за бзик: просто обожаю, когда мои гостьи спускаются к ужину в красивых бальных нарядах. Вы умеете танцевать вальс?..