Толкин тогда ответил в том же ключе. По-видимому, имея в виду тех же «праздных болтунов», журналистов и их читателей, которых клеймил Смит, он писал, что «ни капли подлинного чувства, ни единого луча истинной любви к красоте, женщине, истории или их собственной стране никогда им более не узнать». Безусловно, всеми тремя владел гнев – следствие горя. И мишень они выбрали в точном соответствии с заповедями ЧКБО. В конце концов, ЧКБО всегда боролось с неотесанными, пустоголовыми хамами в школе, а «Лондонский совет» раз и навсегда изгнал Т. К. Барнзли и прочих насмешников. Именно в таком духе Смит писал:
Когда бы, вдохновеньем
Пылая и дыша,
Многоголосым пеньем
Не полнилась душа,
Муж, женщиной рожденный,
И помыслы его —
Бледней росы студеной,
Бедней чем ничего.
В то же самое время солдаты Великой войны постоянно демонизировали военную пропаганду и ее потребителей. Это чувство возникло из целого набора факторов: из осознания, что пропаганда лжива; из подозрения, что всем, кто остался дома, никогда не понять реальности окопов; из горечи от того, что друзья и герои гибнут, в то время как дельцы и их прихвостни наслаждаются комфортом и безопасностью. Такое настроение выражено в знаменитом стихотворении Зигфрида Сассу на «Ничтожества» («Эх, вот бы меж столами танк прошел, / Вихляясь под рэгтайм…»), этом яростном проклятии ура-патриотам из мюзик-холлов. В стихотворении Смита «К сынам культуры» описан один из вариантов апокалипсиса:
Кто же мы, кто же я?
Неотесанный сброд —
Быт наш скучен и сир,
Долог недругам счет:
Смерть, засилье вранья,
Смех, исполненный фальши.
Но в свой час сгинет мир
И в огне, и в дыму,
Кто-то канет во тьму,
А кому-то – жить дальше
И мир возрождать.
Одного взгляда через Ла-Манш на этих «высококультурных» богатеев и «праздных болтунов» было достаточно, чтобы подтвердить: пусть Роб Гилсон мертв, его достоинства пережили погибшего.
Уайзмен черпал утешение еще и в убежденности Гилсона в том, что «целостность ЧКБО самоценна сама по себе»: иными словами, задумывалось оно просто-напросто как идеальное содружество. Поневоле создается впечатление, что постоянные отсылки к безличным инициалам ЧКБО в переписке между четверкой друзей были своего рода способом скрыть взаимную привязанность молодых людей друг к другу. Однако ж отношение Гилсона противоречило представлению о том, что им в итоге предстоит вместе свершить «великий труд». Да, это было отношение «Фомы неверующего», как Гилсона окрестил Смит: оно подразумевало, что все, чего ЧКБО достигнет в жизни, совершенно не важно.